Я уже осушил очередной кубок пива, когда он вынырнул из тени, в точности напоминая скудно оплачиваемого информатора из тайной службы Тиберия. Если бы не было настолько темно, каждый из окружавших нас людей мог задать вопрос, куда это он, такой настороженный, пробирается. Он явно наслаждался интригой, пока я не одернул его, обозвав идиотом и заставив умерить свой пыл.

— Суть секретности состоит во внешней обыденности, — процитировал я Сигенуса, который, возможно, и был двуличным головорезом, но знал свое дело, когда надо было провести врагов и первому пощекотать им ножом ребра. — Попытайся выглядеть незаметным, и все уставятся на тебя, будто твои волосы горят. А нужно всего-навсего лишь выглядеть естественным.

Я подумал, что такой совет был весьма уместен. Оуэн, похоже, осознал свою ошибку, но было очевидно, что для него гораздо интересней бесшумно красться в тени на цыпочках. Мне понадобилось какое-то время, чтобы объяснить, на кого он еще похож, и я вспомнил старых, измученных артритом фламинго, которых Тиберий держал на озере в своих владениях на Капри.

— Значит так. Ты уже понял, что происходит? — его возбужденный голос, наверное, донесся до Капитолийского холма.

Я, как мог, постарался его утихомирить.

— Откуда мне знать? — Я допил свое пиво, стараясь привести мысли в порядок, но это не особо помогло. — Эта женщина способна на все. К тому же она полусумасшедшая, но это не помеха. В сущности, в Риме для получения высших должностей это почти обязательное условие.

— Думаю, что дело обстоит гораздо хуже, — в его голосе прозвучало беспокойство.

— Но почему?

— Они говорят, что во всей Ирландии есть только один бык, равный быку Эйлилла. Он известен как Коричневый бык из Кули и является собственностью Дейры МакФича. — Оуэн посмотрел на меня, а я озадаченно смотрел на него. Он выложил главное: — Кули находится в Ольстере. — Он снова остановился, но это не помогло. Оуэн никак не мог добиться от меня нужной реакции. Тогда он заговорил с той интонацией, которую используют при разговоре с очень глупыми детьми. — Возможность сделать Мейв очень счастливой или страшно злой находится в руках жителя Ольстера. Она отправится за быком в Кули и получит его — тем или иным способом.

Я все еще пытался сообразить, в чем же проблема.

— Сможет ли этот ольстерец просто так отдать ей своего прославленного быка? Скажем, дать его взаймы, если для нее это так много значит? — Оуэн говорил очень серьезным тоном. — Тот, кто будет принимать это решение, уже встречался раньше с Мейв и не питает никаких добрых чувств к Конноту, — этот вывод прозвучал весьма зловеще.

— Что тогда произошло?

— Дороги Дейры МакФича и Мейв уже пересекались, еще до того, как она встретила Эйлилла и стала королевой. Двух сыновей Дейры убил Фирд, брат Мейв, когда братья пытались помешать ему увести сотню голов лучшего скота Дейры. В ответ Дейра сжег дотла один из домов Фирда.

— И что было дальше? — Я чувствовал, что намечается очередная кульминация.

— В том доме тогда находилась сама Мейв, и она едва успела спастись. А ее любовник оказался не столь прытким.

Я посмотрел на Оуэна и снова увидел тревогу в его глазах.

— Значит, ты полагаешь, что он откажется одолжить Коричневого быка?

Оуэн только пожал плечами.

— Кто знает, — сказал он. — Это случилось очень давно, и жрецы вроде бы все уладили, причем Фирд заплатил за пролитую кровь, и настоящей войны тогда не было. Многое зависит от того, как она за это возьмется и кого отправит просить быка. Нам снова остается только ждать.

Я принял самый задумчивый вид, на какой только был способен.

— На месте Мейв я бы использовал для переговоров двух сочувствующих ей жителей Ольстера.

Услышав такой вывод, Оуэн рассмеялся вместе со мной.

— Она едва ли…

На мое плечо опустилась огромная рука, заставившая меня согнуться в коленях. Эта рука имела вес и размеры взрослого барсука, которого выронил высоко летящий орел.

— Лири из Ольстера?

Я резко развернулся, как хорошо натренированный воин, каковым я, собственно говоря, и был, поднял одну руку и схватился другой за меч, готовясь к схватке. Затем я замялся, сглотнул, кивнул и использовал поднятую руку, чтобы почесать ею голову настолько беззаботно, насколько это было возможно в данной ситуации. Не стоило игнорировать вопрос, особенно если он попал по адресу, а тот, кто спрашивал, имел размеры Колизея, но, пожалуй, был все же выше ростом. Он был едва ли не самым большим человеком, какого я когда-либо видел. Гигант ухмыльнулся, заставив мои поджилки затрястись, и одними пальцами развернул меня к себе, как шахматную фигуру.

— Королева просит тебя и твоего приятеля немедленно явиться к ней. Не будете ли вы столь добры пройти со мной?

Прозвучало это приглашение вовсе не как вопрос. Оуэн выглядел оскорбленным, но он сдержался, поскольку посланник был не из тех, с кем можно было спорить. С ним следовало соглашаться, приберегая свои возражения до более благоприятных времен, например когда он будет пьян и заснет где-нибудь в одиночестве, а у вас под рукой в качестве достойного аргумента окажется тяжелая дубинка.

— Но я не хочу никуда идти!

Я посмотрел на него с отвращением.

— Отлично, а я не желаю оставаться здесь! Давай лучше предстанем перед королевой и посмотрим, сколько нам удастся продержаться!

Наш визит к Мейв был не слишком продолжительным. Гора на ногах, которую она послала, чтобы доставить нас, не очень-то с нами церемонилась. Мы шли, стараясь не давать громадине слишком нас торопить, в то же время сознавая, что это практически невозможно.

Указания Мейв были краткими и четкими. Оуэн должен был отправиться с отрядом воинов, чтобы уговорить занять королеве на время Коричневого быка из Кули. Когда она обратилась к нам со своего трона, вид у нее был зловещий.

— Ты и МакРот будете говорить с ним (МакРот был герольдом Мейв и широко известным бардом). Попросите Дейру во имя мира между нами дать мне Коричневого быка взаймы на один год. В конце года я пришлю ему вместе с быком пятьдесят хороших телок. А если его будет тревожить мысль о возможности потери своего драгоценного быка, скажи ему следующее. Если он лично приедет сюда с быком, я подарю ему землю на равнине Эйла, равную по площади его владениям, а также колесницу для возвращения домой, которая стоит три раза по семь рабынь. Более того, если он пожелает, я не против провести с ним несколько часов на пуховой перине. Передай ему, что за такую услугу я всегда буду ему верным другом. Думаю, он понимает, что будет означать и какие последствия иметь его отказ.

Оуэн должен был ехать, а мне пришлось остаться. Слово «заложник» не использовалось, но мы не были настолько наивными, чтобы расценивать мое положение как-то иначе. Мейв называла меня своим гостем, но гостям не чинят препятствий в возвращении домой. Если Оуэн не вернется, то для меня не исключалась возможность порадовать собак Мейв, внеся разнообразие своей особой в их меню.