Лежа на спине, юный разведчик несколько минут наблюдал за ловкой работой птицы. Затем он вылез из своего убежища, чтобы согреться, пробежал сотню метров и наткнулся на огромное поле несколько уже переспевшей, почти бордового цвета брусники. Он быстро наполнил кепку сочной ягодой и уселся на солнечной опушке на пенек, достал привязанный за спину узелок, выложил из него краюху деревенского хлеба, четыре яйца и несколько отварных картошин. Позавтракав, он завернул оставшийся хлеб и два яйца в узелок и пошей по тихому, солнечному лесу. Издалека до него доносились артиллерийские раскаты и взрывы снарядов. Там, за его спиной, уже совсем далеко находилась линия фронта.

Теперь предоставим слово нашему герою. Сохранившиеся документы, написанные еще не отработанным, почти детским Почерком, подробно рассказывают, как Петя выполнил трудное задание командования Ленинградского фронта. Вот выдержки из отчета, который Петя писал сразу после возвращения из тыла противника:

«Утром я вышел к железной дороге Ленинград — Москва и двинулся по левой стороне к станции Ульяновка. Не доходя километра два до платформы, перешел на правую сторону железной дороги. У крайних домов поселка Красный Бор встретил немецкий пост. У будки, стоящей рядом с железной дорогой, находилось несколько немецких солдат и офицер с биноклем. Тут же замаскированы два крупнокалиберных пулемета и легкая пушка. Фашисты меня не задержали, они только посмотрели в мою сторону.

Пройдя 500 метров, спустился с насыпи, где заметил телефонный провод. И я, нарушив инструкцию тов. Таевере — заниматься только разведкой, не удержался и перебил его на камне. По тропинке, с правой стороны насыпи, я прошел Красный Бор. Кругом было много солдат, вооруженных в основном, автоматами, но орудий нигде не было. Тогда я еще раз обошел этот поселок и окрестные леса, где предположительно могли быть пушки. Тщательно осматривал лесные дороги, но каких-либо признаков тяжелой артиллерии не было.

В пути я уже находился несколько часов, но усталости не чувствовал, так как хотелось быстрее найти эту чертову батарею. Решил пойти к станции Поповка. Между Красным Бором и Поповкой видел большое немецкое кладбище с касками на могилах и свастикой на крестах. Прошел Поповку, и тут вдруг сзади меня раздалось несколько тяжелых взрывов, похожих на громовые раскаты. Через несколько минут они опять повторились. День был солнечный, и признаков грозы не было. Поэтому я решил, что здесь где-то и находится нужная нам батарея. Я вернулся обратно, сошел с насыпи и вошел в кустарник. Рядом находился лес. Прошел метров 700 и увидел девять дальнобойных орудий, замаскированных ветками и какими-то сетками. Я спрятался в молодом березняке и стал наблюдать. Рядом находился небольшой дом, хлев и другие хозяйственные постройки. Место мне было знакомым. Здесь до войны жила семья путевого обходчика. Через некоторое время из дома вышли два офицера, которые, смеясь, прошли около меня. Пушки стояли на больших резиновых колесах диаметром полтора метра, стволы их были под углом 45 градусов и направлены часть на Колпино, часть на Красногвардейск. Около каждого орудия находилось по 5–6 гитлеровцев, они вели стрельбу. Расположены орудия в шахматном порядке в 55–60 метрах друг от друга.

За батареей я наблюдал минут тридцать. После этого я возвращался не по железной дороге, а по Московскому шоссе. Близ станции Ульяновка, на опушке леса, видел 22 противотанковых орудия, а рядом, на шоссе, стояла большая колонна автомашин с гитлеровцами. Машины были обтянуты брезентом…»

Ночью в сопровождении тех же красноармейцев Петя вернулся к своим. Его тепло и радостно встретил младший лейтенант госбезопасности Н.Ф. Ковалдин. На «эмке» без единого стекла, изрешеченной с самолета пулеметной очередью, разведчик был доставлен в Ленинград. Ему отвели маленькую комнату, дали ручку, чернила и бумагу. И мальчик уселся за составление отчета о разведке в тылу противника. Вскоре отчет был готов. Затем Пете предоставили карту. На ней он сразу нашел бывшую усадьбу путевого обходчика и поставил крест.

— Вот здесь и находится гитлеровская батарея дальнобойных орудий, — уверенно сказал он.

8 сентября 1941 года отчет Пети Петрова и карта с координатами батареи дальнобойных орудий были отправлены командующему Ленинградским фронтом Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову. На следующий день по фашистской батарее, доставившей столько неприятностей жителям Колпино и бойцам фронта, был нанесен сокрушительный удар. Враг получил по заслугам.

А дела в эти дни на Ленинградском фронте складывались неважные. Советскими войсками был оставлен Шлиссельбург, и 9–10 сентября 1941 года после потери этого города Ленинград оказался в окружении. 10 сентября И.В. Сталин принял решение сместить К.Е. Ворошилова и назначить командующим Ленинградским фронтом генерала армии Георгия Константиновича Жукова.

Особенно обрадовало это назначение начальника Особого отдела фронта П.Т. Куприна. С Георгием Константиновичем его связывали бои 1939 года на Халхин-Голе. В то время старший майор госбезопасности П.Т. Куприн организовывал защиту тыла 1-й армейской группы Г.К. Жукова, сражавшейся в районе этой реки. И орден Красного Знамени, которым П.Т. Куприн был награжден в начале 1940 года, он получил за успешное выполнение заданий от этого, набиравшего уже известность советского военачальника.

Отдохнув, Петр через пять дней опять отправился в тыл противника. На этот раз ему предстояло разведать район по маршруту Красный Бор — Саблино — Любань — Липки — Апраксин Бор. Петя успешно справился и с этим заданием.

Добытые мальчиком разведывательные данные о противнике представляли большую ценность для защитников города Ленинграда. Начальник Особого отдела П.Т. Куприн направил их сразу новому командующему Ленинградским фронтом генералу армии Г.К. Жукову. Комиссар госбезопасности хорошо знал, что Георгий Константинович, как всякий крупный военачальник, любит информацию краткой, не вызывающей никаких сомнений в ее достоверности. Поэтому он при направлении разведывательной сводки в адрес командующего подчеркивал: «При этом препровождаю для оперативного использования доклад П. Петрова о наличии немецких войск в районе Красный Бор — Любань — Липки. Сведения доставлены одним из лучших наших разведчиков и представляют определенную ценность».

Вот — третье задание. Уже сутки Петя находился в тылу у фашистов. Он посетил оккупированные гитлеровцами деревни Захожье и Никольское, где собрал данные о фашистских танковых частях и артиллерии. Поздним дождливым вечером 22 сентября 1941 года он, в который уже раз по-пластунски, медленно, с большой осторожностью двигался к своим через линию фронта. И тут мальчик почти рукой дотронулся до торчавших из-под земли каких-то волосков. Он замер, огляделся. На него зловеще смотрела совсем не замаскированная фашистская мина. Разведчик медленно отполз в сторону. И через несколько метров увидел еще мину. Петя бесшумно метнулся в другую сторону. Опять мина. Ведь всего сутки тому назад он пересекал здесь линию фронта, и все было нормально. И вот тебе на. «Наверно, немцы сегодня поставили эти проклятые мины», — подумал мальчик.

Он был в западне. Путь оставался свободным только назад, в тыл врага. Разведчик лег на землю, подставил лицо моросившему дождю и, успокоившись, решил двигаться только вперед. Не торопясь, часто отдыхая, метр за метром преодолевал он теперь такое опасное для него поле. Петя был уже почти у своих, когда раздался взрыв. Это сработала задетая им мина. Мальчик был ранен по касательной осколком в плечо. Зажав рану рукой, скрипя зубами от боли, он полз вперед. «Только вперед… Только вперед…» — шептал он себе.