Вдова испытывала смешанные чувства: она любилаФеликса, горевала о нем, но, ей-богу, после смерти мужа семье стало намногоспокойнее жить. Даже после многолетней дружбы с Павлом Мура не раскрыла емутайну про «Путь к свободе». Лям и помыслить не мог, по какой причине Феликсрешил расстаться с птичкой, наивно полагая, что ученый хотел потратитьвырученные средства на семью. Жанна и после перестройки крепко держала рот назамке. Бывшая советская женщина, как многие в те годы, рассуждала крайнепросто: сегодня перестройка, завтра перестрелка, после могут вернутьсякоммунисты. И что они сделают с такими, как Бирк? Нет уж, лучше завернемчленский билет КПСС в непромокаемую пленку, положим его в хорошо закрывающуюсяжелезную коробку и зароем на огороде. Поменяется власть – отроем. Забудут вРоссии о коммунистах? Пусть документ лежит в грядке, вдруг пригодится.

Тем временем Павел, ничего не знавший о мысляхлюбимой, рассказывал о своих поисках.

Для начала он нашел проводницу из поезда идотошно расспросил ее. Женщина хлопала глазами и твердила:

– Он один ехал, никто не подсаживался!

Но потом вспомнила: вроде к тому мужчинезаглядывал кто-то в купе.

– Поезд только поехал, –повествовала тетка, – я через четверть часа титан вздула. Оно конечно,ночь на дворе, но пассажиры – народ капризный. Есть такие, что и в три часакипяток просят. Хотя СВ-вагон аккуратный, в нем в основном начальство катается.

Постепенно Павел выяснил следующее.

Проводница возилась у титана, когда услышалатихий скрип. Она обернулась и увидела, как из пятого купе вышла фигура в черномплаще. Мужчина был невысокого роста, он торопился по коридору к тамбуру. Лицаего служащая толком не увидела, запомнила только бороду, усы и большие очки.

Потом она легла и попыталась задремать. Заполчаса до Бологого в служебное помещение, шатаясь, вошел пассажир из пятогокупе.

– Мне дурно, нужен врач, – прошепталон. – Сердце болит! Наверное, инфаркт…

Лицо Павла вдруг стало сереть, его рассказпрервался.

– Тебе плохо! – вскочила Мура.

– Под матрасом… – простоналЛям, – возьми, там мои заметки.

– Сейчас, только доктора приведу! –засуетилась Жанна.

– Нет, хочу видеть, как ты тетрадьзабираешь, – настаивал больной.

Мура засунула руку под матрас, выудила общуютетрадь в коричневой обложке, сунула ее в сумку и побежала за помощью.

Павел потерял сознание. Он умер к утру, так ине очнувшись…

Рассказчица замолчала.

– Печальная история, – нарушила ятягостную паузу.

Бирк сцепила пальцы в замок.

– На самом деле она намного хуже, чемкажется.

– Почему? – удивилась я.

Мура поежилась.

– Знаете, у кого обнаружилась птичка?

Я, уже предполагая, каким будет ответ, во всеглаза смотрела на пожилую даму.

– У Колосковой! – воскликнулаМура. – Вот тогда вся головоломка и сложилась. Матвей лишил жизни Феликсаиз-за птички. Он великолепно о ней знал! Сто раз в доме бывал до того, как смужем поругался. Вот только я никак не пойму, от кого он про поездку в Питерразнюхал. Но фигурка попала к нему!

– Вы уверены?

– Да, – кивнула Мура, –стопроцентно!

– Я была у Жози и не заметила изделия изплатины.

Мура засмеялась:

– Деточка! Колоскова не столь наивна, какмоя умершая свекровь. Драгоценность хранится в тайнике, он находится подлестницей. Оригинальное устройство! Поднимаетесь наверх, отсчитываете пятуюбалясину, поворачиваете ее вокруг оси, одна из ступенек приподнимается.

– Откуда вы это знаете? – изумиласья.

Мура загадочно улыбнулась.

– Поверьте мне, птичка там.

– Вы бываете у Жози?

– Нет, мы давно не общаемся, – сухоответила старуха. – Жизнь нас развела, я занимаюсь домом, бытом, пытаюсьвнучку воспитывать. Ее, кстати, назвали в мою честь, но, увы, пока ничегосвоего в девочке не вижу. Современная молодежь абсолютно неуправляема! Новстречаются и среди юных увлеченные люди. Например, Настенька. Хотя ее трудноназвать молодой, думаю, она старше вас, среднее поколение. Целеустремленная, вмеру честолюбивая, мать ею может гордиться. А какая талантливая! Творческийчеловек, я в восторге от нашего знакомства. Впрочем, Алевтина у меня отличныйребенок. А вот Жанна… Никого не слушает!

Мура явно пыталась перевести разговор надругую тему, но я вернула его в прежнее русло.

– Скажите, вы лично видели пропавшуюптицу после смерти Феликса?

– Да, – уверенно кивнулаМура. – Мне показали ее на фото. Недавно.

– А вы говорите, что не заглядываете кЖозе, – поймала я собеседницу на нестыковке.

– Никогда! – решительно отрезалата. – После смерти Матвея, который, как я вам уже рассказывала, былнеоднозначным человеком, в нем смешалось хорошее и плохое, Акула сохранила своипозиции в институте. Уж не знаю почему, но перед Колосковой заискивал новыйректор, и вдова Матвея вновь оказалась на коне, она практически вершиласудьбами людей…

Когда Мура получила приказ о своем переводе вотдел корреспонденции, она сразу поняла, чьих это рук дело. Идти ксвежеиспеченному ректору Бирк показалось бессмысленно. Пылая негодованием, онавлетела в кабинет к Акуле и, забыв о воспитании, заорала:

– Хочешь меня выжить? Между прочим, яслужу в институте много лет!

Акула нацепила лежавшие на письменном столеочки и с великолепно разыгранным изумлением поинтересовалась:

– Мурочка, ты о чем?

– О моем переводе из научного отдела вподразделение, которое занимается рассылкой почты! Чтобы я стала отправлятьавторефераты…

– Какое безобразие! – подскочилаАкула. – Это несправедливо! Но при чем тут я?

– Не прикидывайся, – поморщиласьМура, – без тебя у нас даже кошка в столовой не чихнет.

– Право, Муронька, – закатила наглыеглаза вдова Матвея, – раньше, когда был жив мой муж, не скрою, я давалаему советы, но ведь и ты, наверное, влияла на Феликса. Думаю, он не принималникаких решений, не поговорив с женой. Кстати, как Алечка? У нее все хорошо?