Я ненавижу свет

Однообразных звезд.

Здравствуй, мой давний бред –

Башни стрельчатый рост!..

15 января

Ничего кардинально нового, кроме Чечни. Россия в огне. Россия в крови. И мой долг сделать второй вариант Рюрика и не отдавать историю России на откуп иностранцам…

8 янв. ходил на Пятницкую. Прямой эфир у Матронова. Сначала пела Жанна Бичевская: «Господи, помилуй! С музыкой такой хоть иди на смерть…». Вышла она из студии, я ее спрашиваю, а кто автор текста песни? Она: «Автор – Господь Бог!» А сама она отнюдь не духовная, не светящаяся, а вполне земная, лукавая и греховная, со стреляющими глазками на некрасивом лице. Я ей сказал, что вот скоро выйдет моя книга о замечательных русских женщинах, на что получил резкий ответ: «Я читаю только про святых женщин!» Я, как говорится, так и сел. Святая! Нет, не святая, а только одна игра в святость. Заняла эту нишу и гонит волну популярности. При ней не то охранник, не то водила, не то любовник, а, может, совмещенный вариант. Нет, песни отменные, а сама певица – господи, помилуй, пронеси мимо нее. Как сказал бы Николай Озеров: нам таких Жанн Бичевских не надо.

А потом наступила моя эфирная очередь. Я говорил о Рождестве и религии. Прочитал «Рождественскую звезду» Пастернака:

Стояли в тени, словно в сумраке хлева,

Шептались, едва подбирая слова.

Вдруг кто-то в потемках, немного налево

От яслей рукой отодвинул волхва,

И тот оглянулся: с порога на Деву,

Как гостья, смотрела звезда Рождества.

Только прочитал – звонок в студию. Разгневанная слушательница; «Нам нужен Бог, а не Пастернак!..». Были и другие звонки и, пожалуй, все глупейшие.

И мучают книги, когда выйдут? Тут прочитал о том, что «Занимательная Греция» Гаспарова пролежала в Детгизе, прежде, чем ее издали, аж 16 лет. Так что надо принимать прутковский «терпентин».

22 января

Получил вырезку из «Нового русского слова» – там вышла «Венера в мехах» на площади Ленина» (о Захер-Мазохе). Фотопортрет и представление о том, что «главную известность Юрий Безелянский обрел, пожалуй, в качестве «родителя» беспрецедентного культурологического календаря российской истории…». И это прочитали русские в Нью-Йорке. А американцы? Им мой календарь – до фонаря!.. «Новое русское слово» – газета, в которой печатались Троцкий, Керенский, Бунин, Замятин, Мережковский, Солженицын и другие яркие личности. Начала издаваться с 1910 года. Там вышел Захер-Мазох в полном виде, а в «Работнице» – искореженный вариант, подвергнутый Крыловой цензуре.

Тут возникла некая Ирина Петровна с просьбой написать об ее отце – Петре Савине, актере третьего плана, снимавшегося в «Последнем таборе» и «Тимуре и его команде». Я отказался. Она обиделась: «Как так?! мы вас читаем, и Глузский читает, и Клара Лучко, и другие знакомые знаменитости, а вы отказываете, – не хорошо». Я ей: «Пусть напишут другие». А она: «Нет, у вас такое замечательное перо!..».

Новация: в доме появился диван-уголок. Старый вынесли. Кто-то тут же схватил: на дачу!.. И в день уголка вышли публикации в «ВК» и в «ВМ» – любовный календарь и московские даты.

«Зимняя вишня» по ТВ не обрадовала, но и американская «черная комедия» – «Сбрось мамочку с поезда» – была не лучше.

За окном: – 7, полуясно, лежит снег.

27 января

Испытываю перманентную усталость. До пенсии никогда не работал так интенсивно, иногда кажется, что из меня валит дым, как из старого паровоза, но другого выхода я не вижу. Сесть на пенсию, значит умереть. Поэтому и приходится крутиться и вертеться: колонки, полосы, календари, заказы разные, радио… В конце прошлого года закончил «Сад любви», а в этом начал долбить Москву, а это не только печатанье, а еще и поиск. Событий и фактов мало, приходится выкручивать мозги и придумывать публицистические выверты. Но, в конце концов, это дает возможность нормально питаться: покупать мясо и творог на рынке, конфеты и йогурты в магазине, уголок-софа, коврик на полу, – маленький налет зажиточности. Маленький…

25-го Славкин подхватил меня, и мы на машине покатили в Останкино на совещание к Малкину. В машине обменялись книгами: Рюрик в обмен на «Памятник неизвестному стиляге», книжка у него шла 5 лет и оплатили экземплярами. Рассказал, как виделся на днях с Васей Аксеновым, тот улетел в Америку страшно расстроенный: в России вышел его пятитомник и не заплатили ни копейки, издатели – бандиты. А стиляг полистал – весьма вспоминательно: сам был стилягой и еще раньше Славкина. «А я иду, иду и пою «Бэсамэ мучо», как всякий порядочный пижон». Господи, какими мы были глупыми! «Мы идем по Уругваю. Ночь – хоть выколи глаза…». Но все ушло и испарилось. Как там писал Генрих Гейне: «Юность кончена. Приходит дерзкой зрелости пора…». И горький вздох:

Но в блаженствах наслажденья

Прелесть чувства умерла, –

Где вы, сладкие томленья,

Робость юного осла?

Юность давным-давно пролетела, и вот я, седоватый пенсионер, но не сдающийся журналист, сижу в кабинете ТВ-волка и обсуждаем, что в последующих съемках надо непременно снять «уходящую натуру» – писателя Рыбакова и Марию Миронову. Как будто мы сами – юные натуралисты.

Потом Витеньке рассказал о своей поездке и о Славкине. Он: «Какой Славкин писатель?! Написал полторы пьесы и какие-то юморески. У него нет никакой товарной массы…». Черняк – в своем репертуаре.

В ночь ловили кайф: фильм Тинто Брасса «Салон Китти» (1975). Еще с некоторой стыдливостью…

11 февраля

Можно описывать дела и события долго и нудно, благо их много. Но ограничусь творческими результатами. В «Новом русском слове» вышел мой Репин, в «ВК» – 36-я полоса, где в качестве юбиляра я представил сталинского сатрапа Андрея Жданова – «Человек из стаи». В «Вечорке» вышла рецензия на книгу Славкина о стилягах, причем, первая рецензия, он был счастлив: «Буду учить наизусть». В «Космо» – Кшесинская, в «Новом книжном обозрении» – литературные юбилеи, ну, и привычные рубрики.

18 февраля

Газета «МК» определила: жизнь тяжелая, экология ужасная, продукты скверные… А мы с Ще собираемся в Италию. И с плохими животами. Ще в страхе: итальяно туалетто. А тут еще началась предвыборная президентская гонка. И что мы имеем? Зюганов с мордой, похожей на задницу. Питекантроп Анпилов. Звероподобный Лебедь. Хитро изворотливый Жириновский. Да и Ельцин какой-то нелепый и смешной, пытающийся жестами объяснить свои мысли: «Понимаешь!..». А дальше – пустота. Все это печально и ужасно. Но опять же времена не выбирают, и в сегодняшней политической колоде нет ни одного приличного умного лица. Смотрим