– Заткнись!

Двойник качнул головой и, усмехаясь, продолжил:

– Никто не воспринимает тебя всерьез, даже твои собутыльники. Для них ты просто Орлуша – потаскун и пьяница, с которым можно неплохо провести вечерок, но с которым не стоит говорить о серьезных вещах.

– Я сказал – захлопни пасть!

– Когда-то давно ты мечтал стать настоящим журналистом. Сенсации, разоблачения, встречи с интересными, талантливыми людьми. Идеи, пот и кровь родной страны… Ты хотел что-то сделать и что-то значить. Но ты не значишь ни черта. Ты никто. Ноль. И я никак не возьму в толк, зачем ты рвешься домой?

– Я не ноль. Гиблое место сделало меня сильным.

– Гиблое место? – Двойник насмешливо приподнял брови. – Глупец. Оно выжгло твою душу, и теперь ты пуст. Ты давно ничего не чувствуешь, Орлуша. Ты не различаешь добра и зла. Ты не черный и не белый. Ты просто темный, как любая здешняя тварь. Знаешь, что я думаю? Что тебе лучше остаться здесь. Навсегда.

Двойник улыбнулся улыбкой, от которой по коже Глеба пробежал мороз, и сказал:

– Опусти свой меч, приятель. Ты не можешь убить сам себя.

Глеб послушно опустил руку. Жестокие слова, сказанные двойником, смяли в комок его душу и лишили его воли. Он не чувствовал в себе сил сопротивляться.

И вдруг кто-то резко тряхнул Глеба.

– Первоход! Сударь, очнитесь!

Глеб качнул головой и захлопал ресницами. Прямо перед собой он увидел взволнованное лицо толмача Рамона.

– Что… случилось?

– Вы задумались, свернули с тропки и едва не свалились в яму.

Глеб опустил взгляд и увидел у своих ног черную дыру, похожую на нору какого-то зверя.

– Вам что-то привиделось? – спросил Рамон.

– Да… Вроде того. Но теперь все в порядке. Спасибо, что уберег меня от ловушки, толмач.

Все произошло просто, почти буднично. Они приблизились к полуразрушенному храму и, задрав головы, взглянули на башню. И сразу увидели Пастыря. Белый чародей стоял на каменном балконе, но был там не один. Рядом с ним, прижавшись к Пастырю, словно испуганный зверек, стоял худенький мальчик лет девяти-десяти. Белая длань Пастыря лежала у мальчика на плече.

– Ты пришел, Первоход! – крикнул белый чародей. – Я рад тебя видеть!

– Зайдите мне за спину, – тихо приказал друзьям Глеб.

Хлопуша, Бровик и Рамон послушно отступили на пару шагов. Глеб снова задрал голову и крикнул:

– Что это с тобой за мальчишка, колдун?

– Этот? – Пастырь усмехнулся. – Это мой приемный сын. Я нашел его недалеко от Гиблой чащобы. Он скитался по лесу, питаясь диким медом и акридами. Я пригрел его, накормил и сделал своим сыном.

– А он? Что он сделал для тебя? Ведь ты ничего не делаешь просто так!

Пастырь улыбнулся:

– Ты прав. Этот мальчик мне помог.

– В чем?

– А вот об этом тебе лучше не знать.

Пастырь погладил мальчишку ладонью по голове. Глеб шагнул вперед и дерзко проговорил:

– Ты ничего мне не сделаешь, колдун! Темные твари, которыми ты управляешь, не смогут войти в Кишень!

– Темные твари? – Пастырь усмехнулся. – А кто тебе сказал, что я призвал на помощь темных тварей?

Чародей посмотрел на мальчика и снова погладил его по волосам.

– Ну что, малыш? Покажем этому наглому безбожнику, на что мы с тобой способны?

Мальчик кивнул. В ту же секунду ворота башни с грохотом распахнулись, и из черного проема шагнула на поляну темная фигура. Это был высокий человек в черном плаще, подпоясанным льняной веревкой. В руке он держал нечто, похожее на бердыш и косу одновременно. Лицо человека было скрыто наголовником, но Глеб и так знал, с кем имеет дело.

– Жрец Нуарана! – выдохнул он и невольно попятился.

Из черного провала вышел еще один жрец. А потом еще один. И еще. Жрецы продолжали выходить из ворот башни, заполняя площадь.

– Первоход, что происходит? – спросил Хлопуша, с испугом глядя на темные фигуры в длинных плащах, с надвинутыми на лица наголовниками.

Глеб облизнул пересохшие губы и ответил:

– Пастырь подчинил себе жрецов Наурана.

– Кто они?

– Нелюди. Лучшие из нелюдей.

– Но нелюдей не осталось!

Глеб мрачно усмехнулся.

– Как видишь, остались. Они прямо перед тобой.

Глеб отступил еще на шаг, снова задрал голову и прокричал:

– Ты прикажешь жрецам убить нас?

– Не бойся, Первоход! – спокойно ответил Пастырь. – Тебя они не убьют! Ты нужен мне живой!

– А что будет с моими друзьями?

– Прости, но они мне не нужны. Жрецы Нуарана! – крикнул Пастырь и воздел руки. – Вы много столетий охраняли божество! Но настоящее божество – это я! И я приказываю вам: приведите ко мне Глеба Первохода! А тех, кто пришел с ним, – убейте!

– Рамон, Хлопуша, Бровик! – крикнул Глеб. – Спрячьтесь за камни!

Жрецы, вскинув огромные косы, двинулись в атаку. Они шли молча и спокойно, словно огромные бездушные големы, готовые сокрушить любого, на кого им укажет хозяин-демиург.

Глеб сунул руку в карман куртки и достал крохотный черный шарик. Вскинул его над головой и крикнул:

– У меня в руке собиратель! Если я сожму его – вам конец! – Глеб поднял взгляд на Пастыря, по-прежнему стоявшего на балконе, и добавил: – И мне тоже! Я ведь нужен тебе живым, колдун!

Длинное лезвие косы просвистело у Глеба над головой.

– Хватит! – крикнул с балкона Пастырь и громко хлопнул в ладоши.

Жрецы остановились.

– Ступайте прочь, жрецы Нуарана! Я больше не нуждаюсь в вашей помощи!

Жрецы опустили свои страшные косы, повернулись и зашагали к лесу.

Глеб проводил их хмурым взглядом, а когда снова взглянул на балкон, Пастыря там уже не было, лишь худенький мальчик стоял у каменного парапета, глядя вниз пустым, будто у лунатика, взглядом.

Белый чародей вышел из башни на площадь. Его сияющая белая фигура смотрелась на фоне развалин завораживающе.

Бровка, Хлопуша и Рамон вышли из-за камней и выхватили мечи и кинжалы. Пастырь усмехнулся, вскинул руку и дунул на ладонь. Тотчас с ладони его соскочили три огненных шарика и устремились к путникам.

Первый шарик ударил Хлопушу в грудь и сбил его с ног. Второй взорвался огненным облаком и заискрился перед глазами у Бровки золотым конфетти. Девушка вдохнула золотую пыль, глаза ее закатились под веки, и она рухнула на траву. Третий шарик, резко вытянувшись, превратился в огненную петлю, и петля эта мигом оплела шею Рамона и резко дернула его назад. Рамон упал на землю и забился, пытаясь оторвать от себя огненную змею.