Что это могло означать? Герти задумался. Стиверс стал постником? Отверг мясо? Похвально, конечно, только не похоже на человека, имевшего в год до пяти приводов в полицию по самым разным случаям, среди которых грабеж был одним из самых незначительных. Тогда к чему это было сказано и какое ему дело до чужих вкусовых пристрастий?

Герти продолжил чтение, время от времени хмурясь. От дела мистера Стиверса, распространявшего гусиный дух, мал-помалу стало основательно нести рыбой. Что-то связывало этого джентльмена с рыбой на протяжении всей его жизни, но суть этой связи Герти не мог ни понять, ни сформулировать. Посмотрим с начала… Ага, вот.

Одиннадцати лет отроду был пойман констеблем в переулке, в кармане были обнаружена рыба (сорт – килька) и выкидной нож. Двумя годами позднее, когда его дело слушалось в суде, в описи изъятых вещей значились самодельный кремневый пистолет, несколько банкнот со следами красной жидкости и рыбьи кости. Потом этот случай в морской пехоте… Насколько же надо любить рыбу, чтоб уйти в самовольную отлучку и, рискуя собственным скальпом, попытаться раздобыть рыбешку на ужин?

Видимо, решил Герти, даже самые ужасные представители человеческого рода бывают не лишены особенных симпатий. У грабителя и убийцы Стиверса это рыба. Чем-то она ему дорога, недаром то и дело всплывает в его личном деле то здесь, то там. Возможно, дело тут даже не во вкусовых свойствах. Просто рыба напоминает ему босоногое детство, когда он, еще не завсегдатай тюрем и полицейских участков, а просто озорной мальчишка, промышлял с товарищами в порту, на самодельную уду таская из океана треску, сельдь и марлинов.

Герти со вздохом закрыл папку. Если и так, от того мальчишки не осталось и следа. Сегодняшний мистер Стиверс – хладнокровный преступник с руками, по локоть перепачканными в крови. И его любовь к рыбе уже не играет никакой роли, поскольку явно оказалась замещена любовью к чужим деньгам. Трижды Стиверс попадался на грабеже, что в совокупности стоило ему четырех лет в здешней тюрьме. Поскольку слишком многие обитатели Скрэпси полагали разбой своим исконным способом заработка, судьи Нового Бангора к подобным занятиям относились, по мнению Герти, с недопустимой мягкостью. Однако сам Стиверс мягче от подобных приговоров не делался.

В очередной раз выйдя из тюрьмы, он совершил свое первое убийство. Человек, которого он огрел дубинкой по затылку, намереваясь завладеть его бумажником, скоропостижно скончался. Стиверсу посчастливилось вывернуться из-под висельной петли благодаря отсутствию доказательств и явно фальшивому алиби.

Впоследствии он уже не сдерживался. В городе начали находить тела со схожими следами насильственной смерти, и почти всегда это был мощный удар по затылку, от которого жертва мгновенно лишалась и жизни и содержимого карманов. В том, что это работа Стиверса, полицейские не сомневались. Несколько раз его едва не брали поблизости от тела, но всякий раз он, благодаря своей природной наглости, умудрялся сохранить свободу. Наделенный выдающийся физической силой, прекрасно ориентирующийся в хитросплетениях узких улиц, Стиверс стал настоящим волком Нового Бангора. Листовки с его изображением развешивали по городу, но без всякого положительного результата. На охоту он выходил раз-два в месяц, все остальное время предпочитая проводить в тайном убежище, о местоположении которого не имелось ни малейших предположений.

Неудивительно, что этот парень стал мозолить глаз самому мистеру Шарперу, подумалось Герти. На протяжении многих лет он настойчиво бросал вызов полиции и, судя по всему, слухи о нем мал-помалу просочились и в Канцелярию.

Не заходя в свой кабинет, Герти вышел из здания Канцелярии и с удовольствием набрал полную грудь влажного, горячего, воняющего бензином воздуха, стремясь выгнать из легких липкие крупицы невидимого пепла, которыми были проникнуты все внутренние помещения.

Под крышей Канцелярии он не мог работать более получаса, тисками сдавливало голову, а в затылок словно кто-то упрямый пытался вкрутить крупный тупой болт. Не лучше было и в собственном кабинете. Всякий раз, оказавшись там, Герти не мог побороть ощущение, что находится в подземном склепе, до того там было душно и сыро. Кажется, он даже явственно ощущал кислый запах подземной гнильцы… К тому же, крайне скверно действовала на нервы мертвая тишина, царившая в здании. Время от времени слышался доносящийся из неизвестного источника тягучий скрип двери или сухой рокот мебели – и сердце Герти трепыхалось в груди беспомощной, завязшей в паутине, мухой.

Особенно пугали его «сослуживцы». Они возникали из ниоткуда и перемещались почти бесшумно, если не считать тонкого скрипа подошв. Освещение в Канцелярии всегда царило приглушенное, газовые рожки едва-едва разгоняли темноту до уровня устойчивого полумрака, оттого Герти казалось, что в воздухе плывет прямо на него лицо мертвеца. По счастью, «сослуживцы» никогда не заглядывали в его кабинет, а у самого Герти ни разу не возникало потребности в чужом обществе.

Несколько раз невидимые течения, циркулирующие в Канцелярии, сталкивали его с мистером Беллигейлом, и всякий раз он пытался свести продолжительность этих встреч к минимуму. Мистер Беллигейл имел обыкновение холодно улыбаться при встрече и интересоваться у Герти, не требуется ли ему чего-либо для работы. Герти не требовалось. Не в последнюю очередь и оттого, что он понятия не имел, в чем его работа заключается.

Согласно документам Герти значился руководителем первого отдельного межведомственного комитета по специальным вопросам при юридическом аппарате территориального департамента. Словосочетание это, несмотря на обыденность слов, из которых оно состояло, напоминало ему длинную ядовитую многоножку. И совершенно не объясняло сути его работы. Некоторое время Герти пытался разобраться в этом самостоятельно, но потерпел неудачу.

В Канцелярии не имелось никаких формуляров или инструкций касательно этой должности, ему не доставляли ни корреспонденцию, ни иных бумаг, не требовали визировать документы или совершать иные, привычные для чиновника, действия. Каждое утро кто-то клал ему на стол подшивку свежих газет, и только. У него был запас бумаги, чернильница, телеграфные бланки, справочники, ручки и все, что требуется для работы. Не было лишь самой работы.

Запертый в своем персональном склепе, мучимый бездеятельностью, Герти бледнел и худел еще быстрее, чем прежде, терзаемый муками голода. Вероятно, так себя чувствует душа, бессильная выбраться из мертвого, медленно остывающего, тела, ощущающая, как надуваются, окончательно ограждая ее от большого и светлого мира, зловонные пузыри некротических процессов…

Но теперь о безделье можно было забыть. У него появился подходящий способ, и способ этот назывался «Стиверс».

Ему надо раздобыть Стиверса. Вытащить этого негодяя хоть из-под земли и положить на стол мистера Шарпера, аккуратно перевязанного ленточкой для важных депеш. Тогда его