находиться рядом с этим человеком было непросто, каждой своей порой он источал ауру опасности, причем не отстраненной, а совершенно явственной и ощущаемой, как холодок приставленного к горлу лезвия на ночной улице.

«Зачем я его спросил? – мучительно размышлял Герти, пытаясь одновременно сообразить, как бы побыстрее оборвать случайную встречу, - От таких типов лучше держаться подальше. Cвернет шею за шиллинг и даже молитвы не прочтет».

Однако, против его опасений, бывший швейцар не спешил впадать в гнев. Напротив, его темные губы раздвинулись в жутковатой улыбке.

- Да, мистра, служил я швейцаром… И хорошо служил. Форму имел, и комнатку свою, и жалованье. Только дали мне три дня назад расчет. На старости лет приходится бегать по городу, как мальчишке без штанов… - густым басом произнес полли, и почти без перехода сказал, - Я вас помню. Вы же джентльмен из шестнадцатого, верно? Второй этаж?

Герти мысленно поморщился. Подумать только, у этого громилы, оказывается, неплохая память на лица. Впрочем, неудивительно. Сам Герти, в отличие от всех прочих постояльцев, успел хорошо примелькаться в гостинице. В любом случае, отпираться смысла не было.

- Да, я останавливался в «Клевере» недавно. Шестнадцатый номер, - признал Герти и, чтоб увести мысль гиганта от собственной персоны, быстро контратаковал, - Так значит, тебя уволили?

- Так точно, мистра из шестнадцатого. Говорю же, расчет получил.

- Ай-яй-яй, - сказал Герти, качая головой, - Премного сочувствую.

Бывший швейцар сдвинул соломенную шляпу на затылок. Пальцы у него были такой толщины, что самая большая сигара рядом с ними выглядела каминной спичкой.

- Да что тут сочувствовать… Известно, когда одна утка умирает, другая вылупляется[9]. Закрылся «Полевой клевер», вот и распустили всю обслугу. Ну и меня заодно. «Поури[10], Муан, - сказал мне управляющий, - Вот тебе твое жалование, и ищи, брат, другую службу…» А где ж мне службу найти? Не мальчишка. Стоять столбом при воротах я научился, наука не хитрая. А чем теперь зарабатывать? Я же не белый джентльмен, науки не знаю, разве что читать худо-бедно умею. Куда мне идти? В официанты? Староват я тарелки таскать, мистра.

Герти подумал, что иметь подобного официанта было бы не очень выгодно для любого ресторана. Под таким взглядом ни у одного посетителя не полезет кусок в горло.

- Как, «Клевер» закрылся? Я и не знал.

Полли неспешно кивнул. Как и все полинезийцы, он никуда не спешил.

- Закрылся. Не так давно там какие-то джентльмены стрельбу устроили. Все стекла перебили до единого. Да вы слышали, наверно... Восьмеро так лежать и остались. После такого, как понимаете, не до клиентов. Те, что были, разъехались, а новые не спешат въезжать. Это раньше у нас было тихое местечко, а нынче-то…

Говорил он медленно и размеренно, немного коверкая английские слова, но без заметного акцента. А о мертвецах сказал так запросто, словно речь шла о пучках моркови.

«Да у него самого за спиной не меньше, - подумал Герти, стараясь задержать на лице приветливую улыбку, то и дело норовящую соскользнуть под взглядом темнокожего громилы, - Достаточно на него взглянуть, и все становится ясно. Вон нос какой, будто костылем железнодорожным ровняли… И лицо совершенно изуверское. В брошюре Спенсера бы такое смотрелось как нельзя более уместно…»

- Печальная история, - согласился он вслух, - Я читал про нее в газетах. Это ведь там Жэймса-Семь-Пуль уложили?

- Именно там, мистра из шестнадцатого. Его канцелярские крысы, оказывается, выслеживали чуть ли не неделю. Выследили, на свою беду… Такая пальба поднялась, что я чуть не оглох. Мебель в разные стороны, кровь, стекла.... Клянусь пятью духами нашего племени вместе с акулой[11], думал, сердце выскочит. Ох, мистра, словно война там началась. Бах! Бах! Бабах! Стулья летят, стекло звенит… Едва голову сберег, чуть вместе с фуражкой не отстрелили… Хорошая была фуражка.

Герти едва не фыркнул. Разумеется, у такого человека, как этот полли, сердце должно быть большим и чувствительным, как у плюшевого медвежонка… Бывший швейцар, возможно, хорошо умел причинять людям боль, но в искусстве лжи толком поднатореть не успел. Описывая Герти ужасы перестрелки, он явно переусердствовал – слишком широко раскрывал глаза и поджимал губы.

«Цивилизация, - подумал Герти с неожиданной горечью, - Как она меняет нравы! Каких-нибудь двадцать лет назад этот грозный дикарь с гордостью бы рассказывал, как в одиночку перебил полдюжины белолицых дьяволов, а черепа воткнул на колья возле своей хижины. Теперь же, пытаясь привить своей дикарской душе христианское смирение, рядится под агнца. С такой разбойничьей рожей, да с такими руками!.. Иди спроси его, отчего нос, как у боксера, и тут соврет. Скажет, попали случайно клюшкой для гольфа. И здесь ложь. И здесь лицемерие. Быстро же эти дары путешествуют с человеком, покоряя самые удаленные уголки мира…»

- Надеюсь, на новом месте тебе повезет больше, - вежливо сказал Герти, не зная, как откланяться от этой случайной, но весьма навязчивой беседы.

Полли почесал могучей пятерней в затылке.

- Наверно, мистра. Мы, ребята из Скрэпси, по пустякам не ноем. К черту шапку. Голова на месте, а шапку я и другую найду, может, не хуже.

- Что ж, доброго дня тебе.

- Доброго дня, мистра из шестнадцатого!

Поправив на груди лоток с сигарами, великан-полли двинулся дальше по улице, едва не смахнув плечом газетный киоск вместе с продавцом. Герти торопливо зашагал в противоположную сторону, радуясь тому, что некоторые знакомства так и остаются в прошлом.

«Неприятная встреча, - размышлял он на ходу, - Правду говорят, что летопись нашей жизни ведется на листках бумаги, которые мы, сами того не замечая, кладем в бутылки и отпускаем на волю волн. Иногда бутылки возвращаются, храня внутри призрак нашего прошлого…»

Философствуя подобным образом, Герти успел преодолеть половину квартала, прежде чем его нога вдруг замерла на полушаге от земли.

Скрэпси! Этот полли из Скрэпси!

Блестящая идея скользнула ветвистой молнией, разгоняя царившую прежде в мыслях темноту. Бывший головорез из Скрэпси. Нуждающийся в деньгах. Ах ты капустная голова, Гилберт Уинтерблоссом! Ах ты увалень! Ты не бутылки пускаешь, ты собственное свое счастье, не замечая этого, бросаешь в волны. Нос ему не понравился! Да это самый прекрасный нос к востоку от мыса Горн! Расцеловать впору такой нос! Этот полли может стать тем самым ключом, который откроет для него зловещий и опасный Скрэпси! Откроет как раковину моллюска, из которой Герти аккуратно извлечет ее уродливую жемчужину, мистера Стиверса.