Кристофер не дал договорить:

– Я не знаю вашу новую веру. Я не знаю ваших знамен. Но я никому не позволю оскорблять Великую Британию.

Нестор молча потянулся к рассыпанным по полу сигарам. Поднял одну, надкусил хвост сигары, порылся в карманах брюк, вынул коробок спичек, прикурил, протянул другую сигару Кристоферу:

– Ты сидишь здесь, как мышь в норе. Куришь сигары, пускаешь дым из ноздрей, и чихать тебе на то, что творится в мире…

– Я не знаю, с чем едят эту вашу мировую революцию. И знать не хочу, и плевать на нее хотел…

Нестор глубоко затянулся. Ничего не ответил на грубость. Затянулся еще и еще раз. Потом встал, надел рубашку, мокрую от пота, длинный, до пят, резиновый плащ. В дверях повернулся к Кристоферу, сидевшему на стуле.

– Я был в Великой Британии, – сказал он с подчеркнутой почтительностью, – учился там ветеринарному делу и правилам хорошего тона. Сегодня мы поговорили по-джентльменски. Завтра, если ты не соберешь свои вещи и не уедешь отсюда, я пинком в зад вышвырну тебя… Ясно?..

Кристофер не шелохнулся. Правый глаз его затек, покрылся синевой…

Утром Кристофер вынул служебное ружье, которым не пользовался в течение трех лет, и пошел на обход линии, напевая детскую песенку о грустном кондитере, живущем на необитаемом острове, где он сам себе каждый день выпекал торт и ел его в одиночестве и слезах. У песенки был смешной припев, Кристофер громко повторял его, вышагивая по деревенской улице, поднимаясь вверх к холмам, пробираясь сквозь ежевичные заросли, двигаясь вдоль телеграфных столбов.

Алена не было. Записка висела чистым листом, дождь смыл с нее все буквы. “Сойдет синяк с глаза – съезжу к Алену”, – подумал Кристофер.

* * *

…Около дома стоял грузовик. Большой плакат с двумя мускулистыми рабочими, бьющими молотом по наковальне, развевался на ветру. Нестор Квирикадзе и его вчерашние спутники курили около грузовика.

– Мы тебя ждем! – Нестор указал рукой на агитатора. – Он едет в Кутаис, отвезет тебя!

Кристофер захохотал.

– Это что, приказ?

– Приказ!

– Я не подчиняюсь приказам ветеринара, так как нахожусь на службе не у ветеринарной революции, а у Английского королевского телеграфного агентства, и только его приказы являются мне законом!

– Послушайте, Хьюз, у меня нет времени состязаться с вами в остроумии. Садитесь в машину и уезжайте.

– Я никуда не уеду.

– Хьюз, не размахивайте вашим ружьем перед моим носом, иначе я вас свяжу. Для этого у меня достаточно сил. Вам всё упаковали, не забыли даже портрет вашего любимого короля! Садитесь, Хьюз, в кузов!

Кристофер заглянул за борт грузовика, увидел кованый сундук-саквояж и рейки воздушных змеев. Он отбежал от машины и вбежал в дом. Пустая комната, забытая миска в углу, голый пружинный матрац кровати и керосиновая лампа на подоконнике.

Кристофер, обескураженный, растерянный, вернулся к грузовику.

– Что всё это значит?

– Кончилось время английского телеграфного агентства. Садитесь в кузов!

Кристофер поднялся на грузовик. За ним последовали остальные.

– Я провожу вас до соседней деревни! – сказал Нестор.

Грузовик тронулся. Полотнища транспарантов надулись, как паруса. Один сорвавшийся конец бил по лицам. Агитатор поймал его и стал укреплять. Кристофер глядел на телеграфные столбы, медленно проплывающие мимо него…

Внезапно Кристофер вскочил и ловко спрыгнул с грузовика на дорогу. Упал, но через секунду, прихрамывая, побежал к вершине холма, сжимая в руке ружье. Это случилось так мгновенно, что никто не среагировал на его побег. Все смотрели на удалявшуюся фигуру. Но вот грузовик остановился. Нестор, агитатор и другие бросились вдогонку.

Кристофер бежал сквозь колючие кусты. Вот телеграфный столб! Он прижался к нему, повернулся и увидел преследователей.

Когда они приблизились, Хьюз выстрелил в воздух.

Преследователи остановились.

– Ты что, рехнулся?

Запыхавшийся Нестор медленно шел к столбу. Повторил свой вопрос.

Кристофер громко засмеялся.

– Я в Англии!

Кристофер толкнул дулом ружья большой камень, лежащий у телеграфного столба, откатил его на несколько шагов.

– За этим камнем – Англия!

Нестор, не обращая внимания на слова Кристофера, шагнул за камень.

– Назад! – закричал Кристофер. И выстрелил.

Нестор отскочил.

– Что за чушь?

– Это Англия! Дорогой ветеринар, распакуйте мои вещи, и вы найдете там документ, где сказано, что земля вокруг телеграфного столба в радиусе трех метров куплена Англией на всё время. Так что я здесь хозяин!

Нестор, не зная, как реагировать на слова Кристофера, сел на землю. На грузинскую землю, скрестив ноги рядом с пограничным камнем. Достал платок и стал вытирать взмокший лоб.

– Что он говорит? – спросили его спутники.

Нестор перевел слова Кристофера.

– Такой закон есть. Я знаю о нем, – подтвердил агитатор и тоже устало сел на землю.

– Всё это чушь! Но у него ружье! Не устраивать же нам перестрелку…

Грузины замолчали. В тишине было слышно шуршание травы на ветру. Пограничный конфликт застыл в ожидании решительных действий…

Кристофер громко запел старый марш английских стрелков.

Квирикадзе встал.

– Ладно, Хьюз! Будь в своей Англии! Но знай, за ее территорию я не позволю тебе выходить. В деревню ты не вернешься!

Председатель коммуны и его спутники стали спускаться с холма к дороге. Кристофер видел, как они подошли к грузовику, сгрузили сундук-саквояж, воздушных змеев, о чем-то поговорили, потом подняли вещи и понесли их вверх.

Вещи молча сложили около камня. Ушли.

Кристофер остался один.

* * *

На листке папоротника сидела краснокрылая бабочка. Кристофер глядел на нее бессмысленно и тоскливо. Бабочка взлетела и полетела в Грузию. Кристофер оглядел свою малую английскую территорию. Что делать? В голове не было никаких мыслей.

Под вечер прошло стадо коров, звеня колокольчиками. Каждая несла вздутое от молока вымя. Одна из них встала около столба и начала мочиться, густо орошая английскую землю. Едкий запах мочи долго не испарялся, раздражая ноздри Кристофера. Он вынул из кармана патроны, пересчитал. Их тридцать штук. Объявлять войну? Кому? Этим негодяям, выселившим его из дома? Надо было запереть дверь изнутри, забаррикадировать и стрелять во всякого, кто сунул бы нос в комнату. “Мой дом – моя крепость”! А он безропотно сел в грузовик.

Волна гнева за свое слабодушие подхлестнула Кристофера. Он вскочил на ноги. В нем забурлила древняя кровь Хьюзов, кровь доблестных английских воинов, участников крестовых походов за освобождение гроба Господня, участников множества других битв на суше, морях, океанах, где Хьюзы дрались как львы. Английские короли награждали их орденами, а один Хьюз был удостоен чести сидеть по правую руку Эдуарда Блистательного на пиру после Эйвонского сражения. Эдуард возвел его в пэры Англии, но на другое утро вражеское ядро оторвало голову пэра. Все Хьюзы помнят его и клянутся его именем.