— Лёша? — Вика вскочила и подошла ближе.

Алёна Евгеньевна при виде меня лишь скрестила руки на груди и отошла к стене, Лёня хмуро смотрел, но ничего не сказал.

— Лёша, Лёша, выходить собираемся? — вздыхаю, Викина заплаканная мордочка вызывает улыбку.

— Я думала приедет мама. — вздохнула она, слёзы снова полились из её глаз.

— На эту тему мы с тобой позже поговорим. — Я протянул руку сквозь решётку и стёр слезинку со щеки сестры. — Ну-ну, давай без луж. Я сейчас лучший вариант, и мама, и папа, и бабушка в одном лице.

Киваю полицейскому, он скучающе подходит.

Обычный сутулый мужчина лет тридцати, смотрит скучающе.

Оглядываюсь по сторонам и закидываю удочку.

— Эти двое мои брат и сестра, уверен это легко подтвердить. Забрали с митинга, молодые, глупые, что сказать…

В камере разом фыркают непутёвая преподавательница и мой брат. Будто какое-то потрие, глупость называется. Кидаю на них злой взгляд.

— А ты стар и мудр я так понимаю? — усмехнулся полицейский.

— Вы зрите в корень, господин…

— Сержант, Васенков Егор Афанасьевич. — Снова с усмешкой поддерживает беседу он. — Чем могу помочь, молодой человек?

Какая интонация, сержант так хорошо выделил словосочетание, «молодой человек». Стараюсь не морщиться, тут явно кто-то кого-то троллит. И не уверен, что это я.

— Отпустите их, Егор Афанасьевич, я в долгу не останусь. Отплачу добротой. У вас такая трудная профессия, вам не хватает добра, вы только скажите сколько нужно. — старательно слежу за реакцией полисмена, каждая фраза может стать последней.

— Не думаю, что у вас столько найдётся, а теперь пройдёмте на выход, свидание состоялось. — он показывает в сторону рамки.

— Да, конечно.

Киваю, а сам достаю смарт и нахожу оповещение банка о счёте на карте индивидуального пользования. Сумма приличная. Показываю экран сержанту, он запинается, его глаза начинают бегать в поисках камер.

— Ну, пожалуйста. Вы же видите, как я добр, страдает душа, когда близкие не со мной.

Вика слушающая наш диалог начинает усиленно кашлять. Почему это так похоже на смех?

Сержант смотрит по сторонам и одними губами кидает.

— Триста, и все трое выйдут.

— Триста так триста, только мне двоих вытащить надо, красотку себе оставьте.

— Тогда двести. — хмурится полисмен, сто куском пролетели мимо.

Киваю.

Сержант уходит за документами, а я остаюсь его ждать.

Понявшая, что происходит Алёна Евгеньевна возмущённо смотрит на меня.

— Алексей! Вы обязаны мне помочь!

— Алексей Дмитриевич, для начала. И ничем я вам не обязан. — отбриваю наглую девицу.

— Вы же состоите… Состоите в рядах моих учеников! — сверкает глазами она, намекает на причастность к одной организации. — Мы помогаем друг другу.

Вика всё понимает, смотрит на меня с огромным знаком вопроса в глазах.

— Ошибочка вышла, я не состою в рядах ваших учеников. То что я пришёл на собрание ни о чём не говорит, лучше самостоятельно отрезать себе яйца и сдаться в этот калоприёмник, чем состоять в одной организации с такими дебилами. — Похоже перегнул. — Без обид, Вика, тебя это не касается.

— А меня касается?! — встрял задетый Лео.

— Тебя да, — сегодня я не стесняюсь выражений. — Начнёшь на плечах голову вместо задницы носить, поговорим.

— Никто тебя не просил нас вытаскивать! Оставь меня тут, раз такой умный. — обиделся Лео.

— Хорошо. — пожимаю плечами. — Вика, ты тоже остаёшься?

Девушка вздохнула. На её лице проскользнула борьба, разум победил.

— Нет, я с тобой. Но его надо вытащить.

— Захочет, сам выйдет.

— Не захочу. — пробурчал Лео. — Вообще не понимаю, какого беса ты пришёл. Помои вылить на нас?

— Во первых не на всех, во вторых вы сами начали. — пока сержант в пути, вполне можно подискутировать на тему ошибок не такого делёкого прошлого. — В третьих, попал за решётку и в эту странную шайку ты сам, так в чём проблема принять руку помощи, если ты в дерьме по пояс?

— Это мой сознательный выбор, тебе не понять. Бабушка понимает. Они понимают, как ты назвал, шайка.

— Расскажи мне, пока у нас есть минутка. Что изменила организация?

— Много чего!

— Конкретнее, пожалуйста. — Я прижался плечом к решётке. — Ты ведь наверняка знаешь, что в городе есть район доков. Так вот оттуда каждый четверг отправляют по сто беременных девушек через пролив, затем снова землёй, а затем на острова к дикарям. Наверняка, я тебя не удивил, уверен у вашей конторы они давно на карандаше. А ещё в сером районе недалеко от нашего дома есть притон, там старая Суори по прозвищу Жужу сдаёт в пользование девочек и мальчиков до десяти лет. Что с ними делают объяснить?

Среди троицы повисла тишина.

— В лучших клубах этого города кутят дети аристократических семей города. У них новое развлечение, затаскивать девчонок и насиловать прямо в вип кабинках. Ну, это ты тоже знаешь. Суори отнимают бизнесы у любого, кто не готов умереть за него, а умирать за деньги глупо, поэтому люди проигрывают и на этом поприще. Но, это ты и без меня знал.

Я перевёл дыхание и продолжил уже тише.

— Так с чем борется твоя организация и каких успехов достигла? Вы даже не знаете, кто вами управляет. Та фигура в плаще на балкончике, кто она?

— Это наш создатель, мы точно не знаем… — пролепетала растерянная учительница.

— Не знаете, что? Что это грёбанная Суори?

Вот тут челюсти со звоном упали у всех троих.

Продолжить не дал вернувшийся сержант.

— Теперь мне нужна одна. — хмуро показываю на Вику.

— Эм, мы так не договаривались. — даёт заднюю сержант.

— Ходить надо быстрее! Так что, сделка? — смотрю прямо в глаза.

Сержант играет в гляделки, я зол, поэтому ловить тут нечего. Желваки на лице Егора Афанасьевича заходили ходуном, но я уже знал, что он сдастся.

— Да.

Лео остаётся с учительницей.

Этот вариант тоже хорош, по крайней мере я знаю где он и что с ним. А подумать любому молодому человеку полезно. Да и эта бесова агитаторша не даст заскучать.

— С чего ты взял, что главный Суори? — спросила Вика, когда ей вернули вещи и мы вышли в главным зал у входа.

— Просто знаю, может с полом ошибся, но что Суори, это сто процентов.

— Странные у тебя знания. — подозрительно произнесла Вика. — И откуда столько денег?