Удивленно смотрю на него, пораженный откровением.

– Да-да, наградил! Давно пора покончить с этими тварями. Я с самого начала понял, что ни к чему хорошему казбесы не приведут.

– Там же вроде и люди погибли… – пробую осторожно возразить я.

– А что поделать? – разводит он руками. – Они знали, на что идут, когда устраивались туда работать.

– Работники цеха? – удивленно переспрашиваю и тут же вскипаю. – Ни черта они такого не знали! Это ты знал, на что идешь, когда надевал мундир. Это ты должен был погибнуть, защищая их!

– Давай договоримся, пока я добрый, – мы с тобой на брудершафт не пили.

– Извините. – Понимаю, что сорвался и что со стражами правопорядка лучше не спорить.

– Может, ты и прав, – сам же он к формальному «вы» не вернулся. – Но что поделать? Случайные жертвы при революциях будут всегда.

– Попробовали бы вы объяснить это семьям тех жертв. И про какие-такие революции вы говорите?

– А ты что…

– «Вы», – не удержался, поправил его.

Он улыбается и кивает:

– А разве вы не видите? Рубеж терпения давно превышен. Запах невыносим, могилы оскверняют, усопших скармливают этим тварям! Народ больше не в силах терпеть! И если эти ребята объявятся и призовут к оружию, то уверяю тебя, я пойду за ними! Многие пойдут! И вот этим табельным оружием, – кивком указывает на кобуру, – буду простреливать сердца казбесов и их защитничков! И все, кого я знаю, поступят так же! – Глаза полицейского сверкают.

– Как там мои документы, – тактично интересуюсь, – в порядке? Я не тот герой, которого следует наградить?

Смотрит на меня, морщась:

– Да, все в порядке, можешь ехать.

Забираю документы, трогаюсь. Закрываю окна, включаю кондиционер – во-первых, машина таки успела прогреться, во-вторых, в городе стоит ужасный смрад…

Уже дома, после второй выпитой банки пива, я вспоминаю, что сегодня четверг, а значит, в «сердечном» заведении скидки в полцены. Не то чтобы халява привлекала меня, просто вдруг стало ужасно тоскливо, я остро почувствовал свое одиночество, и я устремился туда, где много людей. Даже появилась какая-то бравада, и мне захотелось встретить того здоровяка, чтобы поквитаться с ним.

Как только я переступил порог этого места, все добрые мысли куда-то улетучились – удивляло то, как я вообще с присутствующими могу относиться к одному биологическому виду? Хотелось запереться дома и до конца своих дней просидеть в одиночестве. Но я тут же вспомнил парня из моего сегодняшнего сеанса и, стиснув зубы, пошел к бару получать порцию алкоголя.

Клуб был забит до отказа, пахло потом, алкоголем и сигаретами. Играла популярная в наших краях музыка. Многие дергались в ритме танца. Я взял бокал пива и нашел уют за небольшим столиком – второй стул забрала соседствующая со мной большая компания, поэтому я был спокоен, что ко мне никто не подсядет. Все же есть определенное удовольствие просто сидеть и надменно возвышаться над толпой, пусть о возвышении этом знаю только я один.

Толпа загалдела, кто-то стал издавать боевые возгласы; кто-то громко засмеялся; кто-то, в основном молодые девушки, морщась, демонстративно закрывали носы – но все же никуда не уходили.

В центр клуба ввели казбеса – несчастное животное поджало голову, со всех сторон на него сыпались тумаки и подзатыльники смельчаков. Тот, кто привел животное, помахал руками, и музыка стихла.

– Друзья мои! – начал оратор пьяным голосом, – Братья и сестры!

Толпа оживилась.

– Чаша терпения переполнена! Фундамент уже заложен! В то время как мы бездействуем, наши братья взялись за оружие! Пришло время взяться и нам – освободим город от смрада!

В его руке мелькнул нож, он обернулся к казбесу. Толпа заволновалась – все поняли, что он собирается сделать. Но волновались не из-за жалости к существу, волновались за свои шкуры: ведь после недавнего нападения на завод подобная акция, узнай про нее правительство, может плохо закончиться для всех присутствующих. Но никто не решался остановить оратора, я понял – еще секунда, и обреченной твари конец.

– Стой! – Я сам не понял, как у меня вырвался крик.

Толпа обернулась, оратор снисходительно посмотрел на меня. Я поднялся. От общего внимания, оказанного моей персоне, слегка закружилась голова.

– Остановись! Продай мне это животное. – Я увидел, что толпа смотрит на меня, как на идиота. Пошел шепот и смешки, еще мгновение, и найдется тот, кто озвучит свое мнение обо мне чуть громче необходимого, после чего меня выставят на всеобщий смех. Надо что-то решать. – Продай мне это животное, и всю ночь клуб может гулять за мой счет!

По толпе прошел возглас радости – халяву все любят.

Оратору же теперь пойти против толпы было смерти подобно.

– Сто баксов! – озвучил он заоблачно завышенную цену, ведь казбесов раздают совершенно бесплатно: при нынешней ситуации куда сложнее избавиться от них.

– По рукам! – улыбнулся я, радуясь, что фантазия у оратора весьма скудная, ведь я заплатил бы и тысячу, если бы он ее назвал.

Рассчитавшись, я вернулся на свое место. Казбес теперь стоял рядом со мной. В этих позициях мы и провели всю ночь, я упивался пивом, изредка ко мне подходили поблагодарить за выпивку пьяные посетители… Ближе к утру, перед закрытием клуба, мне предоставили астрономический счет – готов поклясться, что многие из заказанных напитков кто-то пробовал в первый и последний раз в своей жизни, что кто-то забирал алкоголь с собой. Но что поделать… Я расплатился карточкой. Интересно, одобрил бы меня Гена, узнав, на что я трачу его деньги?

Уже начало светать, когда мы с казбесом побрели по пустому городу. На существе была брезентовая накидка, но я чувствовал, какой сильный от него исходит смрад. Свой поступок я не мог объяснить даже себе – ну зарезали бы его, и что? Уверен, после следующего зова Генератора я бы об этом случае и забыл… Интересно, понимает ли само существо, что я сделал для него?

Я посмотрел на хромающую тварь – выражение морды было пустым, лишь когда казбес увидел, что я рассматриваю его, на нем промелькнуло что-то наподобие преданности.

В квартире, в непроветриваемом помещении, запах сделался невыносимым – мне отчасти стало понятно, почему многие стремятся к революции. Я затащил существо в ванную комнату, заставил скинуть накидку и долго поливал его из душа. Намылить мылом я его побрезговал, сама же тварь не понимала или делала вид, что не понимает, что от нее хотят.

После душа запах не уменьшился – ну, разумеется, иначе бы проблема решилась очень просто. Я стал думать, что мне делать, запер существо в ванне и сбегал купил пудру – средство, которое должно было хоть как-то помочь. Эффект меня не устроил. А ведь раз в неделю его придется кормить…

Я попробовал перебрать в голове всех, кому можно было бы отдать казбеса, – сперва подумал про Станислава Валентиновича, но понял, что, может, он его и заберет, дабы угодить мне, но тогда, скорее всего, ждет несчастного такая же участь, что и предстояла в клубе, – вряд ли Станислав Валентинович оставит казбеса себе, или будет думать, куда бы его пристроить…