Но время шло, и все чаще приходилось решать вопросы в масштабах всей планеты. Возникла иерархия Советов Высших, и во главе каждого совета встал Высший с наибольшим коэффициентом ценности.

Но и эта система была не идеальной. Во-первых, наличие многоступенчатой иерархии среди представителей одного и того же вида звучало явным диссонансом в великолепной симфонии совершенного общества. И, во-вторых, коэффициент ценности — величина усредненная и рассчитывается по многим параметрам. Высший, обладающий замечательными способностями, скажем, к математике, может иметь очень высокий коэффициент ценности и быть абсолютно некомпетентным во всем остальном.

Пытались изменить критерии выбора. Но тогда Высшие с более высокими коэффициентами ценности должны были бы подчиняться Высшим с менее высокими коэффициентами. Абсурд! Еще больший диссонанс!

Именно тогда, около трехсот лет назад, начались работы по созданию Суперректора, существа настолько же более совершенного, чем Высший, насколько Высший совершеннее Иного. Существа, чья власть ни у кого не вызовет возражений.

Тим поймал на себе внимательный взгляд своего собеседника. Игорь улыбался.

«Суперректор создан, Тим!»

Игорь довольно откинулся в кресле и положил левую руку на подлокотник ладонью вверх. На его предплечье что-то сверкнуло маленькой голубой искрой — Игорь был в рубашке с короткими рукавами. Тим пригляделся. Крохотный кусочек пластика. Голубой имплантат?!

«Ты угадал, — улыбнулся Игорь. — Имплантат».

«Но ты же Высший!»

«Конечно. У Антона Маковского такой же. Он просто этого не афишировал. Мы решили, что лучше сказать тебе об этом здесь, на Земле».

«А-аа. Это монитор. А управляющий имплантат тоже есть?»

«Разумеется. Зачем монитор без системного блока?»

Игорь легко коснулся своего затылка. Тиму стало не по себе.

«А кто его программирует?»

«Наместник».

«Кто?»

«Суперректор создал Наместников. На каждого Наместника приходится приблизительно сто Высших. Мы достроили систему, Тим! Мы построили идеальную иерархию!»

«Зачем имплантаты Высшим, Игорь? Мы и так достаточно разумны для того, чтобы подчиниться разумному приказу».

«У разума тоже есть иерархия. Пока ты своими медленными мозгами постигнешь разумность приказа Наместника, может пройти слишком много времени. К тому же имплантат расширяет наши возможности. Теперь радиус ментальной связи неограничен. Через Наместников и Суперректора мы все связаны. Я могу мысленно достать тебя на твоем Истаре. Через гиперпространство!»

«Впечатляет!»

«То-то же! К тому же в каждом имплантате есть база данных, доступная через ментальную связь. Мгновенно. В любой точке Вселенной. Информация из любой точки Вселенной. И тебе не надо садиться за компьютер и что-то там долго и занудно искать. Любые сведения, Тим! Кстати, ты можешь выбрать тип данных, которые будут записаны на твой имплантат. Наместник обычно учитывает пожелания. Хотя Суперректор тщательно следит за тем, чтобы информация не дублировалась и была действительно необходимой для мгновенного доступа. В общем-то, в связи с последним совершенно безразлично, на чьем имплантате что записано. В идеале мы собираемся перенести на имплантаты всю сколько-нибудь ценную информацию. Между прочим, пожелания по поводу твоей программы тоже принимаются. Наместник даже не возражает против того, чтобы мы сами программировали свои имплантата, при условии, что он напишет основной файл и потом все проверит. К сожалению, это недоступно Высшим. Даже не пытайся разобраться в программе Наместника. Голову сломаешь. Лучше скажи ему, что ты хочешь».

«А если я откажусь?»

«От чего?»

«От установки имплантата. Это обязательно?»

«Вообще-то обязательно. Но пока не было идиотов, которые бы протестовали. Твой вопрос настолько глуп, что я даже не сразу понял, о чем ты спрашиваешь. Я знал, что Истар снижает коэффициент ценности, но не настолько же! Ты что, не осознал, что это дает?»

«Осознал. Но… Понимаешь, это ставит нас на одну доску с homo naturalis».

«Ну-уу! Не на одну. На две досочки повыше».

«Иным тоже ставят имплантаты?»

«Разумеется. Зеленые. Увидишь. Они немного отличаются от наших. Но доступ к информации дают. Было бы неразумно ограничивать общий объем памяти человечества и исключать из него Иных. Правда, Иные быстро умирают. Тогда приходится удалять имплантат с изначальной и накопленной ими в течение жизни информацией и вживлять его другому Иному. Но это оправданно».

«Имплантаты низших тоже включены в общую базу данных?»

«Пока нет. Низшие слишком недолговечны. К тому же у них хрупкая психика. Они просто не смогут овладеть этой информацией. Правда, были предложения использовать их в качестве носителей, заблокировав информацию от них самих. Чтобы доступными оставались только обычные сведения, необходимые им для жизни. Но это приведет к тому, что в каждый момент времени будет выпадать из общего пользования слишком много информации. Ведь низших много, и они часто умирают. Возможно, им все-таки разумнее ставить дешевые имплантаты, которые можно безболезненно выбросить вместе с трупом».

«Уж не причастен ли ты к проекту?»

Игорь улыбнулся.

«Я причастен к проекту создания Суперректора. Имплантаты для Иных и Высших — его идея. Но он со мной советовался».

Последнюю фразу Игорь произнес так, словно с ним советовался сам Господь Бог.

«А какой он, Суперректор? Он хоть похож на человека?»

«Похож. Отдаленно. У него пятьдесят две хромосомы… Гм… Если это можно назвать хромосомами… Но он очень красивый. Я лично об этом позаботился. Мое эстетическое чувство не потерпело бы безобразного существа. Мы можем наплевать на внешность Иных и свою собственную, но подчиняться хочется существу действительно совершенному. Во всех отношениях».

Тим улыбнулся.

«Слушать тебя — одно удовольствие. Убедил. Когда я смогу сделать операцию по имплантированию?»

«В этом-то и проблема… — Игорь помрачнел. — Я увлекся. Рассказал обо всем. А, возможно, тебе это недоступно».

«А-аа, Истар. Мы возвращаемся к тому, с чего начали».

«Да, Истар. Боюсь, что твой коэффициент ценности ниже критического».

«Он все равно выше, чем у любого Иного».

«Сломанный космический корабль, конечно, дороже автомобиля, но его нельзя использовать в качестве первого».

«Я понимаю, что не могу больше иметь дери. И я готов от этого отказаться. Но в остальном я полезен. Во всем, что не связано с функцией биологического контроля».

«У тебя изменилась психология».

«Ничего подобного! Я вовсе не стремлюсь избежать ликвидации. Просто привожу аргументы».