Голова кружится, я опускаюсь на кровать. В висках стучит, перед глазами плавают пятна. Неудивительно, что он выбрал Венецию.

– Бекки, как ты? – Люк стоит в дверях, тревожно глядя на меня. А я его и не заметила.

– Я… – от слез перехватывает горло. – Я…

– Вид у тебя болезненный. Может, приляжешь? Сейчас водички принесу.

Смотрю ему вслед, а сердце змеей жалят слова Венеции: «Люк просто играет, чтобы не расстраивать тебя».

– Вот, держи. – От неожиданности я вздрагиваю. Люк принес стакан воды и два шоколадных печенья. – Отдохнуть бы тебе немного.

Я беру стакан, но не пью. Все происходящее кажется мне спектаклем. Люк играет роль. И я играю.

– А как же вечер? – наконец говорю я. – Уже пора выезжать.

– Можем и опоздать. Или вообще не поехать. Дорогая, выпей воды и ложись…

Я нехотя делаю глоток и кладу голову на подушку. Люк заботливо набрасывает на меня покрывало и тихо выходит.

Не знаю, сколько я так пролежала. Может, секунду. Или шесть часов. Потом выяснилось, что всего двадцать минут.

До меня доносятся голоса. Его голос. И ее. Приближаются по коридору. – – …Надеюсь, ты не против…

– Нет, что ты. Ты правильно сделал, что вызвал меня, Люк. Итак, где пациентка?

Открываю глаза – и кошмарный сон становится явью. Прямо надо мной нависает Венеция.

Она переоделась в длинное вечернее платье из черной тафты, без бретелек, с расклешенной юбкой. Волосы собраны в низкий пучок, в ушах сверкают бриллианты. Она похожа на принцессу.

– Люк говорит, тебе нездоровится, Бекки? – Улыбка Венеции приторно-сладкая. – Дай-ка взглянуть…

– Что ты здесь делаешь? – выпаливаю я.

– Меня вызвал Люк. Он беспокоится. – Венеция кладет руку мне на лоб, и я вздрагиваю. – Посмотрим, нет ли температуры… – Шурша тафтой, она присаживается на постель и открывает чемоданчик.

– Люк, она мне не нужна! – говорю я, а слезы без предупреждения брызжут из глаз. – Я здорова!

– Открой. – Венеция подносит градусник к моему рту.

– Нет! – Я отворачиваюсь как ребенок, который не хочет есть овсянку.

– Ну пожалуйста, Бекки, – уговаривает Венеция. – Я просто хочу измерить температуру.

– Бекки, – Люк берет меня за руку, – не упрямься. Мы не можем рисковать.

– Я не…

Венеция ловко впихивает мне в рот градусник и встает.

– Думаю, сегодня ей лучше остаться дома, – негромко говорит она и отводит Люка в сторонку. – Ты можешь убедить ее просто отдохнуть?

– Конечно, – кивает Люк. – Извинись за нас, пожалуйста.

– Ты тоже намерен остаться? – Венеция хмурится. – Люк, по-моему…

Она манит Люка в коридор, я слышу, как они перешептываются за дверью. Через несколько минут Люк возвращается с кувшином воды.

Кто-то завязал ему бабочку, вдруг замечаю я и боюсь разрыдаться.

– Бекки, милая, Венеция считает, что тебе надо успокоиться.

Я молча смотрю на него, градусник по-прежнему у меня во рту.

– Конечно, я останусь с тобой. Если так тебе будет легче. – Люк неловко умолкает. – Но если ты не против, я бы все-таки съездил на полчасика: там ожидается много давних знакомых, с которыми я не прочь повидаться.

Горло перехватывает, глаза жжет новая порция слез. Теперь мне все ясно. Он хочет прийти на вечер встречи вместе с Венецией. Наверное, они специально все подстроили.

Что же мне делать – умолять его остаться? Ну уж нет, гордость я еще не растеряла.

– Прекрасно, – бормочу я и отворачиваюсь, чтобы он не видел слез. – Поезжай.

– Что?

– Поезжай, – повторяю я, вынув изо рта градусник.

Шурша платьем, снова входит Венеция.

– Дай посмотреть. – Слегка нахмурившись, она изучает градусник. – Да, небольшая температура. Прими парацетамол.

Она дает мне две таблетки, я запиваю их водой, которую принес Люк.

– А с тобой точно все будет в порядке? – встревоженно спрашивает он.

– Да. Езжай, развлекайся. – Я укрываюсь с головой и плачу в подушку.

– Пока, милая. – Люк гладит меня по спине через покрывало. – Отдыхай.

Слышатся приглушенные голоса, затем вдалеке хлопает дверь. Все. Они ушли.

Первые полчаса я лежу не шевелясь. Откидываю покрывало и утираю мокрые глаза. Потом выбираюсь из постели, ковыляю в ванную и встаю перед зеркалом. Я пугало. Глаза покраснели и заплыли от слез, на щеках пятна, волосы растрепаны.

Поплескав в лицо водой, сажусь на бортик ванны. Что же мне делать? Не могу я торчать здесь весь вечер, изводиться и представлять самое худшее. Лучше просто отправиться за ними следом и все увидеть своими глазами.

Вот возьму и поеду на вечер. Эта мысль прошивает меня как молния.

Сию же минуту соберусь и отправлюсь на вечер встречи выпускников. А что мне может помешать? Я же не больна. У меня все в порядке.

Решительно возвращаюсь в спальню, распахиваю дверцы шкафа и вытаскиваю черный шифоновый кардиган для беременных, который купила еще летом, но ни разу не надевала – он казался мне широким, как палатка. Так. Теперь аксессуары. Несколько сверкающих ожерелий, блестящие туфли на шпильках, серьги с бриллиантами. Потом вытряхиваю из футляра всю косметику, стремительно и густо крашусь.

Отступаю и оглядываю себя в зеркало с головы до пят. В принципе неплохо. Не самый лучший мой наряд, но сойдет.

Адреналин подгоняет, пульсирует во всем теле, и я хватаю вечернюю сумочку, запихиваю в нее ключи, мобильник и кошелек. Последний штрих – шаль на плечи, и вот я уже спешу к двери, гордо вскинув подбородок. Я им всем покажу! Или поймаю их с поличным. Или… в общем, как получится. Я не беспомощная жертва, которая будет покорно валяться в постели, пока ее муж развлекается с другой.

Мне удается поймать такси прямо возле нашего дома, и, пока оно набирает скорость, я репетирую язвительные реплики. Главное, не опускать голову; и держаться саркастически, но с достоинством. А еще не разреветься и не наброситься на Венецию с кулаками.

Впрочем, Венецию можно и ударить. Отвесить ей хлесткую пощечину, а потом наподдать и Люку.

– Между прочим, мы все еще женаты, – бормочу я себе под нос. – Люк, ты ничего не забыл? К примеру, собственную жену?

Мы уже подъезжаем, от волнения у меня слегка кружится голова. Ну и пусть. Я не отступлю. Я буду сильной. Такси останавливается, я сую водителю смятые купюры и выхожу. Начинается дождь, холодный ветер забирается ко мне под шифоновую тунику. Быстрее под крышу!