и, чтобы успокоиться, берётся расставлять их на полке:

— Гюле застукала меня с одной из кухарок. В подсобке, где хранят муку и крупы… Но ничего не было!

Или просто не успело случиться. Значит, обвинения пышки в адрес «ишака» небеспочвенны.

— Не передо мной тебе надо оправдываться, Рахат, — замечаю без эмоций.

— Я пытался, госпожа! Но Гюле не стала меня слушать. Вместо этого она решила поверить сплетням, которые распускали обо мне прислужницы. И однажды, когда я в очередной раз пытался поговорить с Гюле, она заявила, что станет госпожой и казнит меня.

Боже, эта женщина страшна в гневе… И бездумна. Стремясь выйти за Шаха замуж, она забеременела и осталась совсем одна.

— Ты любишь Гюле, Рахат? — стучу пальцем по скуле, внимательно глядя на лекаря.

— Очень… — вздыхает. — Как мне помочь Гюле, госпожа? Как вернуть её любовь?

— Как вернуть — сам думай, — фыркаю, едва сдерживаясь, чтобы не обозвать его ишаком. — А помочь можешь. Ты должен взять Гюле в помощницы.

— Нет, — печально мотает головой, — она не согласится.

— Гюле не в том положении, чтобы выбирать. Если Шахаан поймёт, что она понесла от него… — я замолкаю, не в силах сказать страшное.

— Но Лейла, госпожа… Она не отпустит единственную служанку.

— Это уже мои проблемы. Придумай лучше, как вернуть доверие любимой.

Драконица создаёт слишком много проблем. Всем. Как говорят у нас в Комптоне — хватит это терпеть.

Глава 32. Жёсткие решения во имя любви

Глава 32. Жёсткие решения во имя любви

Утром от моей аллергии почти не остаётся следа. Пятна с кожи практически сошли и не чешутся — мазь Рахата сотворила чудо. Ну а незначительные нюансы помогает скрыть пудра. Красота! Жаль, похвастаться некому.

— Уле, — вздохнув, откладываю косметику и смотрю в зеркало на джинну, — ты случайно не знаешь, Лейла провела ночь с господином? Или?..

Лицо моей служанки вытягивается от удивления, а я понимаю, что погорячилась. Тяжесть лежит камнем на сердце и заставляет зря открывать рот.

— Лейла была в покоях господина? — удивляется Уле.

— Забудь, — снова принимаюсь прихорашиваться.

Я проснулась на рассвете и уже всё успела — искупала Мусу и прогулялась с ним в саду, позавтракала и заглянула к сиротам. Теперь заняться нечем, и дурацкие мысли атакуют мою несчастную голову.

— Госпожа…

В комнате материализуется Мех, а я вздрагиваю. Он вылез из пудреницы!

— Нельзя же так пугать! — хватаюсь за сердце. — Что случилось?.. — выдыхаю.

— Владыка желает тебя видеть, — шепчет дух.

С самого утра нет покоя нашему господину. Вместо того чтобы заняться делами, придумал посмотреть на нелюбимую жену. Неужели любимая драконица не ублажила его?

— Передай своему хозяину, что неважно себя чувствую и не могу к нему прийти, — заочно отказываю мужу во встрече.

— Поэтому я пришёл к тебе, — голос супруга заставляет меня снова вздрогнуть.

— Хан?.. — встаю с пуфика. — Что ты здесь делаешь?

— Странный вопрос, Аиша, — дракон проходит в комнату. — Ты заболела, и я пришёл тебя проведать. Ты всё ещё плохо себя чувствуешь? — окидывает меня оценивающим взглядом.

Я не выгляжу как человек, который плохо себя чувствует, и отдаю себе в этом отчёт. Но разговаривать с Ханаром настроения нет. Есть настроение послать его… к Лейле.

— Мне уже лучше. Просто слабость, — вру и бровью не веду.

— Выйдите! — командует дракон.

Мех исчезает в пудренице, а Уле торопливо забирает Мусу из люльки и выходит из комнаты. Оставшись наедине с мужем, я чувствую себя маленькой зверушкой, которую большой опасный хищник загнал в угол. Я Хану на один зуб… Вон какой взгляд у него дикий.

— Зачем ты всех выгнал? — отступаю назад.

Но позади стена. Бежать некуда.

— Что происходит, Аиша? — между тёмных бровей владыки появляется суровая складочка. — Вчера днём ты вела себя странно. И сейчас… — проводит пальцами по моей шее.

Холодная стена за спиной и разгорячённый дракон передо мной — контрастный душ. Но он не отрезвляет. Желание высказать мужу всё, что думаю, закипает и лезет через край.

— Я веду себя странно?! — терпение моё лопается. — Или ты?! Хотя в этом нет ничего странного… — убавляю громкость. — Во дворце все плетут интриги и заговоры. Что говорить о хозяине, да? — оттолкнув мужа, ухожу к окну.

Распахиваю створки с витражами и вдыхаю чистый свежий утренний воздух. Так легче пережить боль, которую причиняет обида и ревность. Они, словно ножи, режут душу на куски.

— О чём ты, Аиша?

Хан делает вид, что не понимает. Всё он понимает! А его попытки строить из себя дурака только больше распаляют мой гнев.

— Ты! — выставив палец вперёд, я шагаю к мужу. — За моей спиной сговорился с Лейлой и оплатил караван в Керу, чтобы привезти кого-то из моих родственников! — тычу конечностью в крепкую грудь дракона. — Зачем?! Драконица наплела тебе чуши, ты поверил и решил устроить мне испытание?!

У Ханара на лице абсолютная невозмутимость. Нельзя сказать, что он обеспокоен моим выступлением. Значит, ему плевать. Прекрасно!

— Как ты узнала о караване? — интересуется дракон и задумчиво трёт бороду.

Он даже не пытается отрицать. Боже…

— Какая разница, как я узнала? — к глазам подступают слёзы. — Важно, что ты доверяешь Лейле, а не мне…

— Аиша, — до мужа, наконец, доходит, что я не шучу и не играю, — я вовсе не собирался устраивать тебе проверку, — он подходит и аккуратно вытирает слёзы с моих щёк. — Брат Лейлы ведёт караван в Керу, и я подумал, что твою мачеху следует доставить в Бушару, чтобы наказать.

— Наказать? — всхлипнув, смотрю в глаза супругу. — Я не просила тебя.

— Знаю, — вздохнув, дракон пытается меня обнять, но я не позволяю. — Это было моей ошибкой. Я отменю место в караване для твоей родственницы.

— Спасибо, — прямлю спину.

Падать в драконьи объятия не спешу. Визит мачехи в Бушару отменяется, и это прекрасно, а вот визит Лейлы в покои Хана не отменить. Он уже случился, и послевкусие от этого у меня самое горькое.

— Что-то ещё не так? — Ханар хмурится.

Ответ на этот вопрос у меня есть и я