«Это слова Сказочника!» — проскользнуло в сон острое осознание.

Герда распахнула веки, вырвавшись из сладостных объятий дрёмы, и вскрикнула от изумления.

Сказочник! Его не было! Исчез!

Глава 22

Как вообще Сказочник мог исчезнуть? И сабля его тоже пропала! У Герды всё это в голове не укладывалось. Ну не в состоянии он был просто взять и уйти с такой-то раной. Да и зачем ему уходить? Бред какой-то! И следов его нет. Словно в воздухе растворился.

Прибежала запыхавшаяся Потеряха, пожала плечиками, мол, понятия не имея что творится. А вот Герда начала догадываться. Антошка! Без Смотрителя тут явно не обошлось. Только он способен заставить человека исчезнуть. Вот только какой в этом смысл? Неужели Сказочник умер, и Антошка распылил труп на атомы? Нет! В такую вероятность Герда отказывалась верить. Мысли путались, нарастала паника. Что теперь делать? Хотелось кричать, топать ногами, требовать ответов у развалин, у камней, у зарослей бурьяна, у всего, куда падал взгляд. Это было сродни сумасшествию. Герда ощущала себя так, будто её лишили самого дорогого, того, без чего жизнь перестала иметь смысл. Она всё отдала бы, лишь бы Сказочник вернулся — пускай израненный, больной, но чтобы он был здесь, с ней.

Потеряха тихонько подошла к ней, взяла за руку. Этот жест мог означать лишь одно: успокойся, всё в порядке. Герда не понимала, почему зубастая девочка не нервничает, не волнуется. Неужели ей плевать на то, что Сказочник исчез? А может, она что-то знает, чувствует? Возможно, действительно всё в порядке и исчезновение друга — это вовсе не плохо?

Герда постаралась отринуть нехорошие мысли, решив не признавать Сказочника мёртвым. Пока не увидит его труп — ни за что не признает! Он жив — и точка! Даже если эпидемии и войны снова обрушатся на планету, и уничтожат остатки человечества — Сказочник останется для неё жив. Пока она дышит — так и будет, и никак иначе.

А насчёт того, что теперь делать? Герда теперь без труда ответила себе на этот вопрос: нужно идти дальше, на север, к Каю. Вот только надо принять одно важное решение.

Она взглянула на Потеряху.

— Прости, но дальше я пойду одна, — эти слова дались тяжело. С подобной тяжестью, вероятно, смертельно больные люди принимают яд, чтобы избавить близких от обузы заботы. Кажется, что поступаешь правильно, однако червь сомнений безжалостно грызёт рассудок.

Потеряха лишь глазами захлопала, она явно не понимала, что её подруга имела виду, несмотря на то, что слова «...дальше пойду одна» были очень даже конкретными.

— Я просто не вынесу, не прощу себя, если и с тобой что-нибудь случится, — пояснила Герда. — Уходи. Продолжай искать то, что потеряла. Надеюсь, ты это найдёшь, но уже без меня. Так будет лучше для нас обоих.

Потеряха сердито сдвинула брови, мотнула головой, решительно отвергая эту идею. Герде больше всего сейчас не хотелось повышать на неё голос, но других вариантов она не видела:

— Уходи! — выкрикнула почти истерично и указала пальцем в сторону развалин. — Мне не нужна твоя помощь, слышишь?! Без тебя обойдусь!

Она оправдывала себя тем, что вся эта грубость — во благо, что поступает правильно. Вот только тошно было от собственного голоса, от обиженного чумазого личика Потеряхи. Хотелось сквозь землю провалиться от накатившего точно лавина чувства вины. Но менять своего решения она не собиралась. И меньше всего её сейчас заботило то, что без этой зубастой девчонки ей придётся тяжко — любой мутант станет смертельной угрозой. Главное, чтобы Потеряха больше не подвергалась опасности. Надо было подумать об этом раньше, но лучше поздно, чем никогда. Нужно признать, что Антошка оказался прав, когда намекнул, что она эгоистка и всегда на первое место ставила свою цель, а друзья были для неё лишь полезными инструментами для достижения этой цели. Однако инструменты ломаются, даже самые прочные. Сказочник тому отличное свидетельство.

Герда принялась собираться, игнорируя упрёк в глазах Потеряхи. Расцепила ремешки на волокушах, попыталась из распоротого рюкзака сделать что-то вроде вещь мешка. Получилось так себе, но это было лучше, чем ничего. Сложила в эту непрочную и неудобную сумку бутылки с водой, припасы, взяла арбалет, стрелы и зашагала прочь.

Потеряха засеменила следом.

Тяжко вздохнув, Герда остановилась и прошипела злобно:

— Уходи! Что б я больше тебя не видела! Прочь! — и добавила, сузив глаза до щёлочек и выплёвывая слова точно ядовитую слюну: — Ты! Мне! Не нужна! Проваливай, сейчас же! Видеть тебя больше не хочу!

Потеряха уселась на землю, обиженно выпятив нижнюю губу. На глазах блеснули слёзы. Она будто бы вопрошала: «За что ты так со мной? Что я сделала плохого?» У Герды сердце сжималось от её вида, девочка походила на щенка, которого ни за что, ни про что выгнали на улицу.

«Был бы Сказочник рядом, таких решений принимать не пришлось бы», — мелькнула мысль.

Герда рассудила, что теперь всё, что ей придётся делать, будет с оглядкой на то, что Сказочника нет рядом. Нужно только с этим свыкнуться.

— Уходи, — уже без злости промолвила. — Прошу тебя, Потеряха, уходи.

Она и сама готова была разрыдаться. Впрочем, держалась, призвав всю свою силу воли. Смотреть на девочку стало невыносимо, а потому резко развернулась и зашагала дальше, решив больше не оглядываться.

«С Потеряхой всё будет хорошо, — постаралась себя заверить Герда. — Теперь — обязательно будет. Она найдёт кусочек янтаря и проживёт ещё много, много лет. Она — девочка-воин. Дитя нового мира. То, что плохо для обычного человека, для неё — пустяк...»

Мысленно повторяя эту ободряющую мантру, Герда уходила всё дальше. И не оглядывалась, боялась, что, если опять увидит лицо девочки, то не выдержит, вернётся, обнимет, начнёт просить прощение. Нет, ни в коем случае нельзя оглядываться. Нельзя! Так и шла по испещрённой трещинами бетонке, пока не завернула за угол забора. Впервые в жизни она чувствовала себя невероятно одинокой. Словно кроме неё на свете совсем людей не осталось. Да, был, разумеется, брат, но он сейчас воспринимался, как что-то призрачное и очень далёкое. Суждено ли им встретиться? Ещё вчера, пока рядом с ней присутствовал Сказочник, она дала бы однозначный и твёрдый ответ: «Да!» Но сейчас... уныние посеяло сомнения. Промзона, если не уничтожила, то по крайне мере надломила ту решительную девчонку, которая сражалась с Цветочницей