Он был чертовски элегантен в своем смокинге, сидевшем безупречно на потрясающем, подтянутом и мускулистом теле; красивое, мужественное лицо невольно притягивало взгляд. Каждый раз стоило ему заговорить, как низкий, хрипловатый голос дарил ей чувственную ласку, от которой Александра невольно трепетала. Такого воздействия на нее не оказывал еще ни один мужчина. Этот чувственный голос и потрясающее тело сводили с ума, потому что он, казалось, и сам не подозревал о производимом впечатлении. В театре большинство женщин рассматривали в свои бинокли не сцену и актеров, а его.

Правда, с другой стороны, у Деймона была своеобразная репутация. Однако сама Александра не нашла в его поведении никаких изъянов, если не считать излишней холодности. Он мгновенно являлся на зов, безукоризненно выполнял свои обязанности сопровождающего с умом и изяществом, всегда был безупречно вежлив, но никогда не льстил — и между тем излучал такое сексуальное притяжение, что каждой женщине, оказавшейся этим вечером в театре, наверняка пришлось искать удовлетворения в объятиях своего супруга или любовника.

В этом-то и заключалась проблема, верно?

У Александры не было постоянного любовника с тех пор, как она попросила Филипа позаботиться о Первой ночи Леланд. Королева была прекрасно осведомлена о его страстной любви к своей дочери. Было бы предательством по отношению к каждому из них требовать его услуг в постели.

В то время как разум Королевы отвергал саму идею о том, чтобы держать мужчин в своем поместье только для сексуального удовлетворения, тело еще не перестало желать прикосновений любовника. По большей части, она старалась удовлетворять свою страсть, отправляясь в гости к одной из низших Королев — или же ускользая на пару дней к своим подружкам, Черным Вдовам, проводя время с мужчинами, прислуживавшими ковену.

А теперь в комнате, расположенной прямо под ее собственной, находился Верховный Князь, один вид которого заставлял сердце учащенно биться, Князь, уже несколько веков оттачивающий навыки сексуального ублажения женщин и предоставленный в ее полное распоряжение. Если, разумеется, она все-таки осмелится пойти на это.

Александра резко дернула за шнур справа. Выждала минуту и снова потянула его вниз. Как правильно вести себя с рабом для утех? Она знала только, что мужчины этого сорта обладали низшим рангом по сравнению с консортами или любовниками. Но что она должна сделать? Что сказать?

Александра причесала пальцами волосы. Она во всем разберется. Должна разобраться. Если сегодня ей не удастся немного снять напряжение, она попросту сойдет с ума.

Несмотря на охватившее ее раздражение, Королева успела отказаться от своей идеи и выключила свет. Теперь она почувствовала облегчение оттого, что он не повиновался и не явился на зов. Однако в этот миг раздался тихий стук в дверь.

— Войдите. — Александра села на постели, тщетно пытаясь принять величественный вид. Ладони стали скользкими от выступившего холодного пота. Королева невольно покраснела, когда Деймон вошел и прислонился спиной к двери. Он по-прежнему был в костюме, но волосы оказались растрепаны, а рубашка — наполовину расстегнута, открывая взгляду гладкую мускулистую грудь.

Тело мгновенно отреагировало на его присутствие, лишив Александру способности связно мыслить или говорить. Она сопротивлялась этому влечению со дня его приезда, но сейчас ей хотелось только одного: узнать, каково оказаться с ним в постели.

Деймон долгое время ничего не говорил и не делал. Он просто неподвижно стоял, прислонившись спиной к двери, и пристально смотрел на Королеву.

И что-то опасное мелькало в золотистых глазах.

Александра ждала, не желая отпускать его и в то же время не смея ничего требовать.

В конце концов он сам оказался в ее постели и показал, на что способен раб для утех.

4. Ад

Сэйтан проигнорировал легкий стук в дверь кабинета — точно так же, как любой другой звук за последние несколько недель. Он видел, как медленно поворачивается ручка, но Повелителя Ада это ничуть не обеспокоило — дверь была заперта Черным Камнем, поэтому стоящий за ней сейчас мог пробовать, сколько его душе угодно. Он все равно останется по ту сторону.

Тем временем ручка повернулась еще раз, и дверь открылась.

Его губы невольно изогнулись, обнажив зубы — вполне нормальная реакция на столь бесцеремонное вторжение. Сэйтан, хромая, обошел стол и замер на месте: в проем проскользнула Джанелль и закрыла за собой дверь. Она замерла на пороге, не зная, что делать дальше.

— Джанелль, — прошептал он. — Джанелль!

Сэйтан раскрыл объятия, и девочка помчалась к нему, крепко прижавшись всем телом и обхватив шею Хранителя руками.

Повелитель Ада пошатнулся — больная нога снова подвела его — и опустился со своей драгоценной ношей в кресло у камина. Он зарылся лицом в основание ее шеи, крепко обнимая девочку.

— Джанелль, — снова и снова повторял Сэйтан, целуя ее в лоб и щеки. — Где ты была?

Через некоторое время девочка положила руки на плечи Хранителя и оттолкнула его. Она пристально рассматривала его лицо несколько мгновений, а затем нахмурилась.

— Ты опять хромаешь, — печально заметила она.

— Просто нога не слушается, — коротко ответил Сэйтан, решив не заострять внимание на этой теме.

Джанелль расстегнула верхние пуговички на своей блузке и оттянула воротник.

— Нет, — твердо произнес Повелитель.

— Тебе нужна кровь. Ты опять хромаешь.

— Нет. Ты была больна.

— Нет, не была! — запальчиво возразила она, но тут же осеклась и поспешила отвести взгляд.

Глаза Сэйтана приобрели опасный желтый оттенок, и он со свистом втянул воздух сквозь зубы. «Если ты не была больна, ведьмочка, — подумал он, — значит, то, что с тобой сотворили, было сделано намеренно. Я не забыл, какой была наша последняя встреча. Этим твоим родственничкам придется многое объяснить».

— Не совсем больна, — поправилась Джанелль.

Это прозвучало так, словно она умоляет его не сердиться. Но, Огни Ада, как Сэйтан мог, посмотрев на нее сейчас, все простить?

— Кровь сильна, Сэйтан. — Да, теперь она определенно умоляла его. — А тебе нужна кровь.

— Только не в то время, когда каждая капля необходима тебе самой! — прорычал он. Повелитель попытался сесть по-другому, но с Джанелль, крепко вцепившейся ему в плечи, это было довольно проблематично. Сэйтан вздохнул. Он слишком хорошо знал этот решительный взгляд. Девчонка не отпустит его до тех пор, пока он не примет отданную добровольно кровь.

Ему пришло в голову, что, возможно, у нее были свои причины так настаивать на этом, что дело не только в его здоровье. Джанелль казалась очень хрупкой — и не только физически. У Сэйтана появилось ощущение, что, если сейчас он откажется от добровольной жертвы, в ее душе укоренится глубокий, неведомый ему ужас, который она отчаянно пытается побороть или хотя бы научиться контролировать.