– Пазволь, генацвале, пригласить твою женщину на танец. Пусть теперь с настоящим джигитом потанцует, да?

– Не позволяю, – ослабив узел галстука, отрезал Александр.

– А дама желает со мной танцевать и без твоего пазваления, да, красавица? – нависнув над Зоей, безапелляционно заявил он и попытался увести ее силой.

В этой ситуации Александру ничего не оставалось делать, как уложить оборзевшего джигита мордой в пол. Прием рукопашного боя, который он молниеносно провел, назывался «рычаг руки внутрь» и предусматривал нанесение расслабляющего удара ногой в пах, но Александр ограничился тем, что просто уложил наглеца мордой на пол.

– Ну что, горный орел, урок усвоил или мне продолжить учить тебя хорошим манерам? – удерживая руку «джигита» на излом, спросил он, надеясь, что на этом конфликт будет исчерпан.

Но тут на помощь поверженному соплеменнику поспешили его горячие сотоварищи. Их было трое, а бывший командир спецназа ВДВ Ковалев – один, и ему пришлось действовать максимально жестко, как в настоящем бою. Он резко довернул руку лежащему кавказцу – раздался хруст ломаемого сустава, сопровождаемый нечеловеческим воем. Его вопли на какой-то момент деморализовали нападавших, и Александр успел встать в боевую стойку. Первого, кто успел подбежать к нему, он встретил боковым ударом ногой в грудь, отчего тот отлетел в противоположный конец банкетного зала и больше не поднялся. Двое других, наглядно убедившись, что перед ними серьезный боец, стали обступать его с двух сторон. В руке одного из них Александр заметил блеснувший нож, но отступать перед бандитами было не в его правилах. Он смог достать ногой голову одного из нападавших, и тот упал, как сбитая кегля, и теперь против него стоял только один вооруженный ножом бандит. Выписывая ножом замысловатые фигуры, ощерившийся, как волк, житель гор начал хищно кружить вокруг Александра. Выждав момент, когда бандит сделает выпад, Александр перехватил его руку с ножом, а дальнейшее уже было делом техники – захват кисти, рывок рычагом наружу, завершившийся эффектным броском с последующим добиванием. Добил бандита он так, что черепно-мозговая травма тому была обеспечена.

– Чего рты раскрыли? Вызывайте милицию! – крикнул он оторопевшим официантам, связывая поверженных «джигитов» их же брючными ремнями.

После того как он утихомирил дебоширов, Зоя предложила не дожидаться дежурного наряда и продолжить ужин при свечах у нее дома. Как потом выяснилось, задержанные им кавказцы оказались гастролерами-домушниками, успевшими за свое недолгое пребывание в городе совершить ряд квартирных краж. Так что майор Ковалев мог записать на свой счет раскрытие всех этих краж, но его больше интересовало расследование убийства на улице Шекспира, которым занималась Зоя. То, что оператор мобильной связи подтвердил алиби Севы Рачинского, его ничуть не смутило.

– Ну и что с этого? – пожал плечами он. – Если Сева хотел обеспечить себе алиби, то он мог просто оставить на время свой мобильный телефон в общаге. Ведь всем известно, что у мобильных операторов есть такая услуга: «Ребенок под контролем», позволяющая увидеть местонахождение своих детей на карте города и просматривать историю их передвижений.

– Если допустить, что мы имеем дело с заранее спланированным преступлением, то он, конечно, мог проделать такой нехитрый трюк с телефоном, – согласилась Зоя. – Только вот я очень сомневаюсь в твоей версии, что Сева убил своих родителей, – честно призналась она. – В твоей версии нет главного – мотива преступления. И я даже гипотетически представить себе не могу, что могло толкнуть примерного в общем-то сына на убийство своей матери, а по твоей версии, может быть, еще и отца.

– Ты права, в моей версии нет мотива, потому что ни один нормальный человек не поднимет руку на своих родителей. А что насчет таксиста, который приезжал к их дому в ту ночь? – поинтересовался Александр.

– Пока ничего. Я обзвонила сегодня все известные мне службы такси, вызовов на этот адрес в интересующее нас время им не поступало. Возможно, это был какой-то левый частник, и я уже дала поручение розыску отработать владельцев серых «Дэу», нелегально занимающихся частным извозом. А пока опера будут его искать, проведу очную ставку между Севой и его соседом. И если Сева действительно приезжал тогда домой, но будет это отрицать, его ложь обязательно вылезет наружу. Очная ставка, собственно, для того и проводится, чтобы выяснить, кто из двух допрашиваемых лиц дает ложные показания. И поверь моему многолетнему опыту следователя: очная ставка – это весьма эффективное средство психологического воздействия на лицо, дающее ложные показания. Но если выяснится, что твой свидетель обознался, то подозревать Севу у нас нет никаких оснований.

– Лучше бы он обознался. Как-то не хочется верить, что сын может хладнокровно убить своих родителей и потом как ни в чем не бывало играть до утра в карты.

– Вот и я о том же. Мне всегда хочется думать о людях лучше, чем они есть на самом деле, – сказала Зоя. – Ладно, хватит о делах. Мы же не для этого сегодня собрались?

Вместо ответа Александр привлек ее к себе и поцеловал так, что у Зои закружилась голова. Больше об уголовных делах они в этот вечер (а ночью тем более) не разговаривали…

На следующий день Александр уже как само собой разумеющееся отвез младшего советника юстиции Василевскую на работу, а сам заступил на суточное дежурство в качестве старшего инспектора дежурной части и мотался по вызовам до следующего утра.

У Зои рабочий день тоже выдался весьма насыщенным. На очной ставке со своим соседом Сева Рачинский столь категорически отрицал, что вывозил на такси какую-то сумку, что его сосед уже начал сомневаться в том, что, с его же слов, он видел собственными глазами. Свой главный козырь – частника-таксиста, которого по ее поручению операм уголовного розыска удалось найти на удивление быстро, Зоя приберегла на конец допроса.

Появление в ее кабинете таксиста, который сразу узнал в Севе своего ночного пассажира, было для впавшего в ступор студента полной неожиданностью, и о своем алиби он больше не заикался. Если минуту назад он был настолько уверен в себе, что Зоя почти поверила в то, что сосед принял его за кого-то другого, то сейчас на вжавшего голову в плечи студента жалко было смотреть. Только вот «важняку» Василевской, которая сразу после очной ставки арестовала его по подозрению в двойном убийстве, его ничуть не было жаль. И когда Сева попросил оформить его признания как явку с повинной, чтобы суд учел это как смягчающее обстоятельство, Василевская не пошла ему навстречу, наоборот, пообещала сделать все, чтобы он получил «вышку», после чего с ним случилась настоящая истерика. Раскололся он, как говорят опера, «от носа до позвоночника» на первом же допросе и сожалел только о том, что оставил в живых таксиста, которого не убил только потому, что тот, на свое счастье, поверил ему на слово, что у него в сумке труп его околевшего от старости дога. Прояви таксист тогда излишнее любопытство, Сева бы его не пощадил.

После того как на «выводке» Сева сам показал, где прикопал труп своего отца, которого убил так же, как мать, ударами гантели по голове, дело можно было передавать в суд. По его собственному признанию, пойти на это кошмарное убийство его вынудил страх за собственную жизнь. Недавно он проиграл в карты большие деньги очень серьезным людям, и те угрожали «поставить его на перо», если он вовремя не вернет карточный долг. То, что ему негде было взять такие деньги, бандитов не волновало. Нет денег – продай квартиру. Так его родители оказались лишними в своей собственной квартире. Сева спас свою жизнь от бандитского ножа, но ее остаток он проведет за решеткой. За убийство отца и матери суд приговорил его к пожизненному заключению, как и обещала ему старший следователь по особо важным делам Василевская. Не тот случай, чтобы преступник мог рассчитывать на какое-то снисхождение…