адресу: улица Бейкер — уточните у хозяйки номер дома.

— Все в сторону, господа, — фотограф оттеснил пытавшихся протиснуться в комнату полицейских. — Это же надо, какая красивая лужа, ну словно кто-то специально нарисовал!

— Кто там не занят делом, вы, проверьте гостиную. Убийство, если это, конечно, убийство, — Финк сделал над собой усилие, проглатывая болевой комок, — произошло в спальне. Но в гостиной тоже могли остаться следы.

Постель Линка оказалась не просто смятой, а перевернутой. Надев перчатки, которые на всякий случай таскал с собой, Финк бегло пошарил под тюфячком и, ничего не обнаружив, предоставил это занятие ожидавшему приказа полицейскому. А сам передвинулся к комоду, где сразу же наткнулся на ореховую шкатулку с деньгами. Должно быть, Линк имел привычку держать дома небольшие суммы наличности. Мало ли какие у стариков могут быть расходы, впрочем, он же должен был платить домохозяйке, да и лекарства доставались ему не бесплатно.

— Посчитайте деньги и осмотрите комод, — отдавал команды Финк, не глядя на коллег и отлично понимая, что все будет сделано наилучшим образом.

Финк встал, осматриваясь и не понимая, чего ему не хватает в этой холостяцкой комнате. На мысль его навел фотограф, который уже запечатлел живописную лужу и перебрался к стопке сложенных у стены фотографий. Густав волочил свою треногу, стараясь не задеть проклятой лужи, и Финк подумал, что точно так же в свое время работал Линк. Стоп. Вот чего не было! В апартаментах фотографа вообще не наблюдалось фотографического оборудования. Впрочем, Финк понятия не имел, держал ли таковую много лет не практикующий Линк. В тот один-единственный раз, когда он посетил Габриэля Линка, они сидели в гостиной, а убийство, если это убийство, произошло в спальне.

Подойдя к окну, Финк внимательно осмотрел подоконник, обнаружив и на нем смазанные капли крови. Получается, что Линка вытащили через окно. Он прикинул, как бы проделал то же он сам, и пришел к выводу, что, скорее всего, злоумышленников было двое. Один спрыгнул вниз, изуродовав при этом розовый куст, а другой поддерживал тело жертвы, дабы оно не рухнуло на землю. Стоп, если Линк был уже мертв, то какая им разница, как он упадет? Получалось, что Габриэль Линк был жив, хотя… можно ли остаться в живых, потеряв столько крови?

— Можно мне тоже к окну? — поинтересовался Густав, нетерпеливо танцуя с треногой возле Финка, край светлой клетчатой брючины фотографа уже замазался красным.

— Минуточку. И осторожнее там!

— Вот черт, все-таки вляпался, — хохотнул Густав. — Зафиксируйте это кто-нибудь, а то потом еще скажут, что на мне обнаружена кровь жертвы, прощения просим, господа хорошие, но тут так тесно, да еще и народа как на рынке. Тебе что, обязательно сидеть возле лужи, когда я пытаюсь форсировать ее с треногой? — накинулся он на полицейского врача, берущего пробы крови.

— Могу я расположиться на столе, чтобы сразу же провести пробы Уленгута?

— А сыворотка у вас имеется? — оживился Финк.

— Обижаете, — полицейский доктор извлек из саквояжа пузырек темного стекла.

— Проводите, только не здесь. Пусть горничная откроет вам одну из свободных комнат.

Наконец фотограф с треногой протолкнулся к Финку и застыл, дожидаясь, когда Филипп поговорит с доктором и предоставит в его распоряжение весь подоконник.

Инспектор отодвинулся от окна, уступая место настырному типу. Поначалу он еще думал, что спрыгнет в сад, как это сделали преступники, но потом решил, что на глазах у молодых коллег лучше не лихачить.

— Вот там кусок грязи налип, ну вот, прямо на стоке. Мне его отсюда не заснять, солнце прямо в объектив, если очень нужно, могу из сада.

Финк высунулся и только теперь заметил кусочек глины. Вынув из кармана платок, он осторожно взял его двумя пальцами и показал ведущему протокол полицейскому.

— Скорее всего, он налип на ботинок преступника или жертвы и потом отскочил, — предположил тот.

— Удачно, для сада миссис Смит явно доставляют чернозем, а это глина, найдем такую же и поймем, откуда пожаловали преступники.

Взяв с собой ведущего протокол Рикки и фотографа Густова, Финк отправился в сад, изуродованный машиной леди Дойл. Самой машины там уже не было, но следы от протекторов уничтожили отпечатки ног преступников.

— Судя по всему, машина сперва подъехала почти вплотную к дому, потом забуксовала в раскисшей от воды клумбе, после чего Джин начала выруливать, чем убила весь цветник с этой стороны сада. Бедная миссис Смит! — Финк вздохнул и пошел по ложбинке, оставленной шинами. Стараясь при этом не очень сильно изгваздаться в земле. Он внимательно огляделся, пытаясь запомнить представшую перед ним картину, и заметил капельку крови на листе розы.

Никаких других следов, о которых говорил доктор Спайс, после чудовищной парковки не осталось, так что Финку оставалось лишь сожалеть, что он не осмотрел бедный куст, выходя утром из особняка. На дороге тоже не осталось следов машины похитителей, к слову, если они и были, их уже давно уничтожили машины Агаты и Нэн. Придя к этому печальному выводу, Финк мысленно поздравил себя с тем, что до сих пор не женат. Шутка ли сказать, три милейших, безобиднейших с виду женщины, а какой урон следствию!

Предоставив своим молодым коллегам продолжать работу с местом преступления, Финк послал одного из освободившихся полицейских опрашивать соседей, не видел и не слышал ли кто-нибудь чего-нибудь подозрительного в полночь, а сам отправился снимать показания с обитателей особняка и приехавших по вызову Молли гостей. Исчезнувший в самом начале расследования Флеминг обнаружился в комнате миссис Смит, вместе со Спайсом они поили несчастную хозяйку чаем с мятой, уговаривая ее успокоиться и собраться с силами. Попросив посторонних очистить помещение, Финк подсел к кровати миссис Смит, взяв ее за руку. Ведущий протокол Рики устроился за столом с вязаной скатертью.

— Я прошу прощения за то, что вынужден побеспокоить вас именно сейчас, но полиции необходимо выяснить все обстоятельства данного дела, — он специально обошел тему убийства. — Подскажите, пожалуйста, как давно вы знали Габриэля Линка? Я слышал, он поселился у вас года два назад. Так ли это?

Выразительно взглянув на юношу, Финк обнаружил, что тот оставил на листе место для личных данных допрашиваемого. Это было правильно, Финк давно уже заметил, что люди инстинктивно ждут, что, после того как полицейский спросит их имена и адреса, дальше пойдут каверзные вопросы, и замыкаются в себе, боясь сказать лишнее. Поэтому Финк проводил свои допросы, можно сказать, нейтрально, стараясь не прибегать к полицейской терминологии и таким тоном, словно вел непринужденную светскую беседу. При случае мог и анекдот рассказать или пару катренов продекламировать по памяти.

— Габриэль