неприятного запаха, и, действительно, разглядел половинку луковицы на прикроватной тумбочке.

— Должно быть, простыла вчера, на обратном пути из «Объектива», — проследив за взглядом полицейского, объяснила Молли, промакивая изящным батистовым платочком покрасневшие глаза. — Не обращайте внимания, мне в любом случае лучше, чем бедняге Линку.

Финк, сочувственно вздохнув, опустил голову.

— Как давно я знала Линка? Могу назвать точную дату и даже время, — мисс Стоун протянула руку в сторону пожелтевшей от времени странички из газеты, обрамленной в светлую рамочку.

— Да, слышал, вы проходили свидетелем по какому-то делу, — Финк наклонился к стене, но, как бы он ни стремился, ему не удалось прочитать почти что выцветший текст статьи.

— Это Морби говорит — свидетелем, а на самом деле я задержала мерзавца, ворующего дамские сумочки! Я, конечно, понимаю, что воришка не бог весть какой опасный преступник, но представьте несчастную женщину, которая вдруг лишается своей сумки! Нет, вам не понять. Сколько важных вещей, не только дорогостоящих, но драгоценных в духовном плане, может находиться в самой обыкновенной дамской сумочке! Письма, фотографии, записная книжка или личный дневник. Однажды я забыла у подруги свою сумочку и потом не могла вспомнить ее адрес, чтобы вернуться и забрать. Потому что адрес находился как раз в забытой сумке. Вы понимаете?!

— Вы запомнили внешность преступника и опознали его в полиции? — предположил Финк.

— Да нет же! Я действительно задержала вора, который вырвал из рук беззащитной старушки ее ридикюль и был таков.

Финк и молодой полицейский переглянулись.

— В общем, дело было так. Как вы знаете, я преподавала в Годольфин, в школе для девочек. Однажды директриса послала меня на почту получать товары для занятий. Со мной в тот день поехал наш кучер, который должен был перетащить тяжелые ящики в экипаж. Но стоило мне войти в здание почты, как он отлучился в ближайший кабак, пропустить кружечку-другую свежего сидра. Должно быть, решил, что я там задержусь и он успеет.

Я вышла на улицу, его нет. Ну что ты тут будешь делать? Я распаковала инвентарь, что-то положила в сумку, что-то отнесла в карету и разместила у своих ног. День солнечный, мне было приятно размяться. А потом я услышала крик этой дамы и увидела, как мимо меня пронесся неопрятный верзила. Недолго думая, я схватила сумку и, раскачав ее как следует, метнула в спину негодяя. Снаряд попал ворюге между лопаток, любитель дамских сумочек рухнул на землю и потерял сознание. Так что подоспевшая полиция сумела без лишней спешки задержать его. Я же вернула саквояж даме, и после мы вместе с ней давали показания в участке.

— Что же в вашей сумке могло быть такого тяжелого, что вы свалили ею человека большого роста? — тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть Молли недоверием, поинтересовался Финк.

— Гантели, — простодушно пожала плечами Молли. — Морби не говорил вам, я ведь преподавала физкультуру и в тот день как раз получала по почте гантели, которые были необходимы мне для занятий с девочками.

В полицейском участке в то время работал фотографом Линк, который сфотографировал меня сразу же после задержания преступника, эта фотография уже на следующий день попала во все газеты. Меня сравнивали с хрупким Давидом, а задержанного благодаря мне преступника — с Голиафом. С того дня, мистер Финк, я всегда ношу в своей сумочке гантель или две, чтобы не терять форму. Да и мало ли что еще может приключиться.

— И вчера на балу в клубе фотографов вы тоже были…

— Ну да, — Молли кивнула в сторону стоящей на столе светлой, расшитой искусственным жемчугом сумочки, — разумеется. Можете посмотреть.

Финк протянул руку, сумка действительно оказалась непривычно тяжелой.

— Я укрепляю ручки специальной проволокой, чтобы они в случае боя не отвалились, правда, в этом варианте как раз не гантели, а свинцовые бляшки, которые зашиваются в днище и по бокам сумки под подкладку. После того, как я задержала преступника и стала знаменитой, я осознала, что это произошло вследствие того, что я всегда тщательно следила за собой и каждый день занималась физзарядкой. Я много хожу, использую утяжелители и занимаюсь восточными боевыми искусствами по книге Сайроса Росса, благодаря чему в свои пятьдесят шесть не утратила гибкости. И еще я ношу зонтик-трость со свинцовой ручкой. Вот.

— Как прошел бал? — Финку вдруг подумалось, что бедный Линк был вынужден весь вечер таскать за взбалмошной Молли ее свинцовую сумочку.

— Ужасно, Филипп, просто ужасно! — всплеснула руками Молли. — Габриэль все время уединялся где-то со своими знакомыми, а я оставалась одна. Представьте себе, пойти на бал и почти все время там быть одной среди совершенно незнакомых людей. Линк же развлекался как мог, он общался то с одним, то с другим знакомым. С кем-то отходил в сторонку, с кем-то они запирались в одной из комнат… А ведь в это время я могла спокойно проводить на вокзал Морби! А потом он пришел и вдруг сообщил, что все сделал и теперь желает ехать домой. Я чуть не убила его за эти слова!

— Подскажите, пожалуйста, где вы были и что делали вчера в полночь? — Финк затаил дыхание.

— Мы вернулись с Линком около десяти вечера, после чего Берта собрала мне холодный ужин, и я отправилась к себе злая как мегера.

— А в полночь вы никого не видели? Может быть, разговаривали по телефону?

— В полночь я уже десятый сон видела, — отмахнулась Молли. — И… — она запнулась, — в общем, если нужно алиби на это время, его у меня нет. К тому же я решительно ничего не слышала и не видела. У меня вообще на редкость хороший сон.

Получалось, что Молли имела возможность убить Линка, во всяком случае, она и сама призналась, что находится в отменной физической форме, у нее не было алиби, но, с другой стороны, не было и причины пожелать смерти фотографа. Испорченный вечер не в счет, другое дело — миссис Смит. Амалия была рассержена на Линка и Молли, считая их предателями, сил у нее тоже, по всей видимости, было хоть отбавляй. Зато у хозяйки особняка наличествовало безупречное алиби.

Пообщавшись с Молли, Финк хотел было уже поискать доктора Спайса, но услышал голоса и сообразил, что Дуглас развлекает дам в библиотеке, куда, судя по запаху, кто-то из служанок подал кофе. Все оказалось почти так, как представил себе Финк, за одним единственным исключением: Спайс действительно подливал сливки в чашку Агаты, в то время как Флеминг рассказывал что-то Нэн.

Решив, что Освальд ведет себя неподобающе, Финк отозвал его в