Женщина положила тест на прилавок, а я схватила его и убежала.

Мне хотелось и разрыдаться от абсурдности всей этой жизни и посмеяться над глупыми шутками судьбы. Нет, ну в самом деле! Ребенок?! От мужчины, который сейчас, вероятно, в бешенстве от моего поступка. Который, возможно, больше не хочет меня видеть. И никогда не захочет.

Это разрывало мне сердце. Я сходила с ума. Думала, что смогу вот так… Сбегу и постепенно все забудется, наладится. Черта с два! Мы живем в постоянном напряжении, бесконечном страхе. Мне все время кажется, что вот-вот в мою дверь постучит Росс с двумя полицейскими за спиной. Он окинет меня брезгливым взглядом, ткнем пальцем и прикажет арестовать. Или еще хуже – нас найдет Смолов. У него ведь связи. Не знаю, кто тогда вызвал копов, но не факт, что его арестовали. Я ничего не знала. И это превращало меня в психопатку.

Я почти дошла до нашей с Верой квартиры, как мне причудилось в толпе лицо Вити. Всего на секунду. Но ее хватило, чтобы меня охватила паника. Сердце разрывало от страха. Но как бы тщательно я ни вглядывалась в лица прохожих, ни одно мне не показалось знакомым.

Я обошла квартал по кругу, прежде чем вернуться в квартиру. А еще у нас с Надей был кодовый стук. Она открыла мне, привычно улыбаясь, но ее улыбка быстро померкла.

– А где еда?

– Черт, – прошептала я, закрывая на секунду глаза.

– Ты пошла за едой и забыла ее купить? – удивилась сестра.

К счастью, ее страх не изводил так сильно, как меня. Она заверила меня, что пока была у дяди и брата, ни один из них не причинил ей вреда. Если не считать нескольких синяков и психологическую травму. Витя, конечно, ее шокировал своими грязными намеками. Она также поняла, что кузен имел виды на меня, и сильно переживала, не досталось ли мне от этого придурка. Она глупо винила себя в том, что мне пришлось стерпеть ради ее благополучия. Потому я не стала вдаваться в детали, рассказывая о Россе. Сказала лишь, что у меня было много хороших дней с ним. И в конце концов я ни о чем не жалею, ведь теперь мы обе принадлежим сами себе. А это в сто раз круче, чем сидеть взаперти в той треклятой комнате с зелеными обоями в мелкий цветочек. Наденька в конечном счете со мной согласилась.

Она так напоминала мне маму. Все это время была спокойной, рассудительной и так хорошо себя вела. Ни истерик, ни нытья, ни бесконечных расспросов. Мне казалось, что из нас двоих это она старшая, а мне постоянно нужна ее опека. Моя малышка оказалась намного сильнее меня.

– И где тогда ты была? – А еще она уже практически не заикалась. Надя приложила руку к моему лбу и нахмурилась. – Ты себя все еще плохо чувствуешь, да? Тебя, кажется, лихорадит. Не самое лучшее время болеть, Вер.

И все же она еще ребенок. И это я должна заботиться о нас.

– Нет, все хорошо, – заверила я, сжимая тест в кармане.

– Ладно. Давай просто закажем пиццу. Дашь мне телефон?

Я согласно кивнула, протянула ей мобильный и пошла в ванную. Мне нужно было знать.

Затаив дыхание, я положила тест на раковину и начала ждать. Каких-то три минуты сейчас казались мне вечностью. Я бы так и ходила по крохотной ванной, кусая ногти, если бы не услышала имя, вызывающее дрожь.

– Вера! Беги скорее сюда! – позвала Надя. Я уже была в комнате, когда она добавила: – В новостях говорят о каком-то Россе. Это твой?

Я не могла оторвать глаз от старенького телевизора. Не верила своим глазам и надеялась, что это правда. Видеть Алана оказалось так больно.

– Мой, – прошептала я. Надя сделала погромче, и я узнала голос той противной журналистки, что писала о нем гадости.

– «… Который прибыл на судебный процесс по нашумевшему делу русского бизнесмена Радима Доронина. Какую роль в этом деле играет мистер Росс, пока неизвестно. По некоторым данным он выступает свидетелем против мистера Доронина. Напомним, что русского бизнесмена и его сообщников обвиняют в промышленном шпионаже, мошенничестве и терроризме…»

На этих словах я охнула. Не хило!

– Вера! – Надя стиснула мою руку, когда на экране показали дядю Мишу на скамье подсудимых. Но настоящий шок меня ждал впереди. На экране появилась запись. Отрывок на несколько секунд, в котором показывали Смолова, держащего знакомую флэшку. На фоне – старый склад.

«…Уже известно, что некий Майкл Смолов по заказу Доронина шпионил в крупных государственных корпорациях, и, вероятно, одним из жертв преступников стал Алан Росс. И хотя давать какие-либо комментарии по этому делу он отказывается, уже сейчас можно сделать выводы, что мистер Росс и его семья заинтересованы в том, чтобы Доронин оказался за решеткой. Директор отдела международных операций ЦРУ, Девид Росс, сообщил, что сделает все возможное, чтобы обезопасить граждан от незаконной деятельности».

– Еще один Росс? – спросила Надя.

Я медленно села на диван, потому что ноги больше не держали. Сестра обеспокоенно села напротив и стиснула мои руки.

– Что? Ты так толком ничего и не рассказала про этого Росса. Что п-происходит?

– Он все знал, – шепнула я, начиная понимать. По крупицам восстанавливала в памяти все события и все больше понимала. – Та запись на складе со Смоловым снята с очень странного ракурса. Как будто я его снимала, понимаешь? А я была в плаще Алана. А что если на нем могла быть скрытая камера? А тот мужчина, который директор отдела ЦРУ… Девид. Он его отчим. И выходит, они должны были все знать. Все, Надя! – Я хмыкнула, потому что эти выводы шокировали меня, они казались столь элементарными, и в то же время поразительными. – Когда я пришла к Алану, чтобы устроиться на работу, он уже мог знать, кто меня послал. Вот почему, он тогда в Чикаго спросил, знаю ли я Доронина.... А я не знала! Даже не догадывалась. А потом… Сколько он раз намекал мне. Я думала, он просто подшучивает надо мной, проверяет, он же псих у меня. И параноик немножко. А он просто читал меня, все видел по глазам.

Я потерла лицо и сжала волосы на голове. Мой мозг был готов вскипеть.

– Вера? – осторожно позвала Надя. – Но если он знал, что ты пришла от Смолова, и видел ту запись, где дядя тебя шантажирует, а Витя меня обижает, он должен был понять. Ну, этот твой Росс. Он наверное понял, что ты жертва обстоятельств, а не сообщница.

– Надя, ты слышала, что сказали? У тебя с английским как вообще?

– Да так, через слово, – призналась она.

– На Доронина и всех его сообщников вешают шпионаж и терроризм. А здесь с этим строго, за такое сажают надолго. Ты хоть понимаешь, что будет, если меня к ним приплетут? Все! Конец мне! Мне просто конец!

– Этого не будет! – заверила моя наивная сестренка.

– Но я не знаю наверняка! – нервно заорала я и начала расхаживать по комнате. – А что, если именно этого Алан и хочет? Что, если я объявлена в розыск? Плевать им на мотивы, понимаешь? Он мне давал кучу шансов признаться во всем. Он почти каждый день намекал, что все знает. А я в итоге предала его. И я вообще не знаю, что у него на уме. Он загадка для меня от ушей до пяток. Если он ищет меня, то для чего? Отдать на растерзание волкам или…