Улыбка Ротсея исчезла, но в остальном он не шевелился. Он ждал, будто обратился в камень.

Всё моё тело ощущалось нестабильным. Я сглотнула и постаралась сосредоточиться.

— Несколько дней назад вы сказали мне, что планируете одолжить у своей матери ювелирные украшения из серебра, — я моргнула. Перед глазами всё начинало расплываться. — Вы хотели защититься от сверхов, — Ротсей не дёрнулся. Мой голос звучал так, будто доносился издалека. — Вы… вы… прошлой ночью пытались отправить меня к Миранде Джеймс. Вы сказали, что она была в отношениях с Патриком Лейси. Вы хотели, чтобы я пошла и поговорила с ней.

Я почувствовала, как покачнулась. Мой взгляд опустился к его ногам. На нём были ботинки. Большие ботинки.

— Джули Макинтош не стала бы убегать от офицера полиции, — прошептала я, — даже если бы он притаился в кустах в Розлендсе. Она бы не посчитала угрозой человека в униформе. И вы очень старательно держались на расстоянии от Лукаса. Он вампир. Его органы чувств гораздо более чуткие по сравнению с человеческими. Есть вероятность, что оказавшись достаточно близко, он сумел бы почуять, что кто-то является носителем багбира.

Констебль Ротсей продолжал наблюдать за мной, не моргая. Затем, поверить не могу, он пожал плечами.

— Дедуля, — сказал он, большим пальцем показывая на двери крематория, — всегда говорил мне, что дьявол кроется в деталях, и что чем меньше я говорю, тем лучше. Наверное, старик был прав. К сожалению, это дошло слишком поздно.

Кофейный стаканчик выскользнул из моих пальцев, упав на землю и дугой разбрызгав тёмную жидкость. Несколько капель упало на мой арбалет. Я потянулась к нему пальцами, но уже знала, что не достану.

— Вы… вы… — я подалась вперёд, когда колени подкосились. Ротсей подхватил меня. — Вы меня отравили.

Его губы изогнулись в улыбке; выражение лица было почти добрым.

— Ну, мне же надо было как-то тебя похитить, верно? Сладких снов, Малышка Эм.

Я открыла рот, чтобы закричать, но слов не последовало. «Ротсей, — подумала я. — Это был Ротсей».

А потом всё почернело.

Глава 29

Такое чувство, будто кто-то долбанул мой череп молотком; на самом деле, такое чувство, будто кто-то до сих пор снова и снова колотил им по моей голове.

Я облизнула губы и попыталась открыть глаза, потом запоздало сообразила, что мне их завязали. Я не знала, где нахожусь. И я также не знала, где Ротсей.

Мои руки находились за спиной, связанные чем-то, что болезненно впивалось в кожу. Пластиковые стяжки, те же пластиковые стяжки, которые использовала полиция. Это не должно было удивлять.

(В некоторых странах сотрудники полиции могут использовать пластиковые стяжки вместо или в дополнение к обычным наручникам. Это делается ради практичности, т. к. наручников не всегда хватает, и они тяжёлые — н-р, если полицейским надо заковать 10 человек, это означает, что им надо тащить при себе десять пар, которые будут вести почти 4 кг, что не совсем удобно. А стяжки дешёвые и прочные, выдерживают вес до 150 кг, и порвать их непросто, — прим.).

Я сидела как будто на деревянном стуле. Осторожно принюхалась к воздуху. Очевидного запаха огня или серы не было, значит, я не умирала. Я не знала, сколько я пробыла в отключке, но что бы Ротсей ни подмешал в кофе, это меня не убило.

— Ах, — произнёс знакомый голос где-то над головой. — Ты очнулась. Это хорошо. я не был уверен, не переборщил ли с ядом, — он усмехнулся. — Хотя это не имело бы значения.

Я облизнула губы и попыталась заговорить. Мои слова звучали практически карканьем.

— Ты… ты… — я начала кашлять.

— Ой дорогуша. Так не годится, — послышался шорох. — Вот. Попей водички.

Я отвернула голову влево. Он не отравит меня снова. Ни за что, бл*дь.

— Ох, малышка Эм, — гоготнул Ротсей. Иначе и не описать — это был бл*дский гогот. — Ты же не возражаешь, что я тебя так называю? Я больше не буду тебя травить. У меня на тебя гораздо более интересные планы. Вода поможет — я хочу, чтобы ты была в отменном состоянии. А иначе зачем ты здесь?

Он сунул бутылку мне в рот и заставил пить. Это была всего лишь вода, и на вкус она казалась чистой.

— Хорошая девочка, — пробормотал он, гладя меня по голове. — Хорошая девочка.

Я вздрогнула. Его пальцы прошлись по моей щеке, и на моей коже выступили мурашки. Он сдёрнул повязку с моих глаз и бросил её в сторону. Мгновение спустя его лицо появилось перед моим. Я несколько раз поморгала, чтобы прояснить зрение. Он по-прежнему улыбался.

— Ротсей, — пробормотала я, когда ко мне вернулся голос. — Ты что натворил, бл*дь?

Он похлопал меня по щеке.

— Ну же, ну же. Мы теперь можем называть друг друга по именам, не так ли? Зови меня Бобби, — он усмехнулся. — Бобби-бобби. Это я.

(Бобби — это уменьшительное от имени Роберт, и по имени Роберта Пиля, который в 1829 году реорганизовал полицию Лондона, всех лондонских полицейских называют бобби, — прим.)

Я отвела взгляд от него, чтобы осмотреть окружение. Куда он меня притащил? Мне в лицо светил яркий свет, и сложно было видеть что-то за ним. Грубые каменные стены, возможно? Я посмотрела вниз. Пол не был гладким. Я не могла видеть какие-либо признаки выхода, но где-то позади меня раздавалось странное гудение.

— Ты ищешь выход. Мило. Но ты не сбежишь, малышка Эм, и тебя никто не найдёт. Мы с дедулей долгое время планировали это, и почти всё сложилось именно так, как мы думали.

Дедуля. Я слегка тряхнула головой и сосредоточилась на Ротсее.

— Он был твоим дедом? — поразилась я. — Лазарь был твоим дедом?

— О да. Мы были очень близки, но я не буду держать на тебя обиды за то, что ты его убила. Мы хотели, чтобы это случилось. Он уже умирал, ты лишь ускорила его смерть, — он снова улыбнулся. — Ты с самого начала была марионеткой на наших верёвочках.

Он поставил бутылку воды у своих ног.

— Я думал, может, мы слишком хитры, и придётся сильнее подталкивать тебя