было ранение? — спросил он, когда я замолчал. — Может, она просто испугалась? Боится нового сражения с теларами?

— Она больше не хочет сражаться, но я думаю, это из-за травмы… — неуверенно ответил я.

Мог ли тот телар действительно напугать Лиссу? В это не верилось, все же я неплохо знал свою веятэ.

— Какой травмы? — удивилась матушка.

Я посмотрел на нее недоумевающе, а затем досадливо цокнул. Рассказывая о ранении Лиссы, я объяснил, что она чуть не погибла, но про потерянный глаз сказать забыл. Почему-то это не показалось мне важным.

— Когда телар попал ей когтями в лицо, то повредил Лиссе глаз, — пояснил я.

— Когтями… в лицо? — переспросила матушка и, когда я кивнул, нахмурилась: — Скажи, Ли, у нее остались шрамы?

— Шрамы? — вопрос меня удивил. — Да, на лице и груди.

— Ох, бедная девочка! — она покачала головой. — Понятно, почему она так подавлена.

— Да? — недоверчиво посмотрел на нее отец.

— Почему? — одновременно с ним спросил я.

Мама обвела нас осуждающим взглядом и вдруг нежно улыбнулась отцу:

— Дин, ты не мог бы оставить нас с Ли одних ненадолго?

Он нахмурился, обвел нас нечитаемым взглядом и задумчиво кивнул:

— Хорошо. Ненадолго.

И вышел.

А мне почему-то стало неуютно.

Что такого хочет сказать мне матушка, чего не стоит слышать отцу?

— Ли, не переживай, — ласково улыбнулась мама. — Я просто не хотела, чтобы ты смущался в присутствии отца.

— А почему я должен смущаться?

— Потому что, не понимая, что творится с твоей возлюбленной, ты показываешь собственную глупость.

— Глупость?!

— Впрочем, где бы тебе набираться ума в отношениях, — она вздохнула немного печально. — Милый, неужели ты действительно не понимаешь, что с ней происходит? Эта твоя девочка — она ведь не красавица?

Я упрямо сжал зубы:

— Она красивая!

— Но ты не сразу это увидел, верно?

Пришлось признать, что она права. И матушка вздохнула:

— Ты влюблен и не замечаешь больше ее недостатков, — взмахом руки она остановила меня, попытавшегося возразить. — Я знаю, насколько любовь субъективна. А вот она, скорее всего — не знает. Ты ведь сам рассказывал, каким непростым было ее детство и взросление. Никаких комплиментов, обожания юношей, кокетства — только тяжелые тренировки, соперничество и вечные синяки. У девочки не было шанса увериться в собственной неотразимости, ничего удивительного, что она не воспринимает себя как ту, кто может привлечь красивого мужчину. Мой дорогой мальчик, твоя веятэ влюблена в тебя, но считает, что шрамы лишили ее последнего шанса на твою взаимность. Ее сердце разбито, и свое отчаяние она прячет за закрытыми дверями.

Что?!

— Что?! — вслух произнес я, усомнившись, что правильно ее понял.

Принимая свои чувства, я совершенно не задумывался об ответных. Нет, я планировал ухаживать за Лиссой, когда она придет в себя, и надеялся на ее благосклонность, но мне и в голову не пришло, что мои чувства уже взаимны. Лисса никогда, ни словом, ни делом, не давала мне ни малейшего намека, что я привлекателен для нее, как мужчина. Мог ли я быть настолько слеп?

Мог, с досадой на себя понял я. Даже если были какие-то намеки, я бы точно их проигнорировал. Просто потому что и представить не мог, что веятэ способна увлечься собственным атари.

Но Лисса не похожа на других веятэ. И смотрит на атари, как на равноправных партнеров. Она игнорирует запреты, а значит…

Я ведь привлекательный мужчина. Несмотря на отсутствие опыта серьезных отношений, в моей жизни были женщины, и я нравился каждой из них. И Лиссе мог понравиться тоже.

— Может, я и предвзята, как мать, — ответила матушка. — Но ты вырос красивым неглупым мужчиной с замечательным характером. И ты хорошо воспитан, что тоже немаловажно. Нет ничего удивительного в том, что она влюбилась. А вот то, что ты этого не заметил…

— Мама, я свои-то чувства не сразу распознал и принял! — горестно признался я. — Где мне чужие увидеть!

— Возможно, это и к лучшему, — она улыбнулась. — Расскажи она тебе сразу — и ты отверг бы ее, о чем потом бы горько жалел. Но, с другой стороны, будь ее сердце уже разбито, сейчас бы она так не страдала.

— Так что же мне делать? — с надеждой посмотрел я на нее. — Признаться?

Матушка лишь головой покачала:

— Боюсь, этого будет недостаточно. Она заподозрит издевку или жалость, но в твою искренность не поверит.

— Но что тогда?..

— Милый, — перебила она меня. — Если слова бессильны, нужно доказывать их делом.

— К-каким делом? — опешил я.

— Лиарен, — укоризненно посмотрела на меня матушка. — Мне ли учить тебя, как мужчине продемонстрировать женщине свое влечение?

— Мама! — определенно, это была не та тема, которую можно легко обсуждать с матерью. — Ты же не хотела меня смущать!

— При отце, — улыбнулась она.

Но я понял, что хотела сказать матушка. Я должен доказать Лиссе, что она — желанна и привлекательна, что шрамы вовсе не изуродовали ее, как она, похоже, считает. И для этого мне всего лишь нужно соблазнить мою веятэ. Ту самую, что даже говорить со мной не желает…

Вот только, чем дольше я об этом думал, тем привлекательнее казалась мне эта идея. Соблазнить Лиссу, затащить ее в постель и не выпускать оттуда никогда… Хотя последнее едва ли выполнимо. Но помечтать-то можно? Быть с той, кого я действительно хочу, не размениваясь на случайные связи, почти не приносящие удовлетворения. Я столько времени запрещал себе смотреть на Лиссу, как на женщину, но она была той, о ком я грезил в своей постели.

И это только из-за моих предубеждений. Ох, Лисса, каким же глупцом все это время был твой атари!

— Насекретничались? — в голосе отца, вновь присоединившегося к нам, не было ни намека на обиду.

Все равно ведь узнает все из первых рук.

— Думаю, вскоре у нашего мальчика появится постоянная спутница, — мило ответила ему матушка.

Он нахмурился и посмотрел на меня очень серьезно:

— Стоит