– Ладно, нам пора, иначе дома ругать будут, если опоздаем. У нас почти, что военная дисциплина! – Со странным смешением грусти и гордости сказала Даша.

И вот, когда они уже подошли к выходу, сделали шаг на грязный от осенней слякоти резиновый коврик, открыли дверь, тогда Коля наконец-то решился произнести то, что хотел сказать с того самого момента, как девичьи руки коснулись «Областей тьмы»:

– Дарья! – Та обернулась и вопросительно посмотрела на него.

– Когда дочитаешь… кхх… кхх… – речь подвела в самый неподходящий момент, прервав начатую фразу подлым кашлем.

– Конечно, я дам книгу. А потом можем поделиться впечатлениями. Если бы моя сестра не была фанаткой исключительно космической фантастики, она бы тоже поучаствовала.

– Ради такого пленума даже я, готова изменить своим принципам. – весело вставила та.

После этой заключительной фразы, сестры легко и непринужденно смеясь о чем-то своём, окончательно покинули магазин.

***

Гуляя вечером по набережной, Николай заметил, что сегодня осенний Владивосток оказался особенно красив. Он стоял около любимой ротонды и сверху всматривался вдаль морского залива, пытаясь разглядеть там бушующее море, такое холодное, суровое, но бесконечно красивое. Идя домой, он обнаружил, что мысли его легки, а ноги словно стали пружиной, отчего хотелось подпрыгивать. Но это излишний соблазн – так не подобает себя вести без пяти минут мужчине. Тем не менее, от радости было спрятаться очень сложно, ведь сегодня он нашел себе новых друзей – впервые это были девушки, еще и близняшки.

Реальность вернулась к нему только поздно вечером, когда он обнаружил, что все-таки купил совершенно незнакомую и не нужную ему книгу, какого-то Шарля де Костера – «Легенда об Уленшпигеле».

Но, спрашивается, зачем она ему сдалась? Только зря все карманные деньги потратил.

Разве он когда-то всерьёз интересовался похождением бравых рыцарей и тёмными делишками средневековой инквизиции?

Ну да ладно, пора спать. Утро вечера мудренее.

– А, кстати, – неожиданно пришла в голову шальная мысль – у родителей в серванте осталось полбутылки красного кагора, привезённого дядей Мишей из Крыма. Я уже целый месяц мечтаю попробовать, что же это за штука такая – церковное вино. Стас говорил, если не врёт, что он пробовал и оно должно быть очень вкусное и сладкое. Как густой компот. Пора бы уже рискнуть и попробовать самому.

Такссс…, немножечко…, полстаканчика…

***

… Этот город, был достаточно старым.

Старики рассказывали, что ему уже было больше тысячи лет, и что он видел самого Юлия Цезаря. Но, несмотря на это, в былые времена он так и не достиг нужного влияния и могущества среди таких же укреплённых цитаделей этого региона. Сейчас же, всё начинало меняться в лучшую сторону. И хоть он и продолжал оставаться относительно невеликим с точки зрения населённости, но уже начинал пользоваться определённым весом среди себе подобных сателлитов Священной Римской империи.

Сдвигу в положительную сторону очень поспособствовало то, что относительно недавно, не более ста лет назад, у него появился свой собственный, конечно не самый большой из существующих, но весьма внушительный и монументальный Кафедральный собор.

– Да, да. Не какой абы, а Кафедральный!

Город, по всему своему центральному периметру, куда входили только каменные, одно и двухэтажные постройки зажиточных граждан, а также, куда более величественные и монументальные дома знати, был полностью замкнут мощными крепостными стенами, которые обрывались лишь по берегам портовой бухты.

Любому путнику, коему посчастливилось оказаться в его стенах, сразу бросалось в глаза, что этот город любили. Нечистоты и помои здесь не текли реками, как например, в Париже или Риме, а сами жители, воспринимали весь внутренний город, как часть собственного дома. Это то самое чувство, которое много веков позже будет полностью утрачено населением более современных городов.

А теперь, ещё у них появился свой, собственный Собор. Ради этого дела, посредине центральной площади было снесено всё, что там находилось, включая дом Народного собрания, а также самого Подеста.

Это величайшее как по значимости, так и по размерам здание, стало полностью определять архитектурный и пространственный центр города. И ведь к слову, с планировкой так угадали, что ежели посмотреть сверху, то казалось, что вся паутина улиц, как будто сама тяготела к нему, и он здесь стоит уже вечно.

Сам Владыка святого престола – Папа Сигизмунд Второй, являясь в прошлой, мирской жизни – военным, при осмотре и приёмке здания, очень уж радовался этому факту, называя этот символ веры, весьма богоугодными выражениями. А особенно он остался доволен тем, что это, теперь уже самое высокое здание города, в случае необходимости, могло по совместительству послужить ещё и сторожевой, а также и оборонительной башней. – Ежели на верху установить требушеты и аркебузы, то получится очень благообразная картина – говорил Он.

Иначе говоря, в совокупности с удачным стратегическим расположением, это сулило весьма существенные преференции в деле поддержания статуса Веры в регионе.

Как и полагается, перед зданием Собора остался кусок, в прошлом довольно таки широкой центральной, а по праздникам и выходным дням – рыночной площади. Которая, разумеется теперь стала называться – Соборной.

Эта площадь стала в городе главной, и кстати сказать – единственной. Вторую небольшую площадь, отдали под муниципальные нужды, как раз и переместив туда Собрание вместе с Подестом. Разумеется, особо никого не спрашивая. Кто со Святым Престолом и Церковью спорить будет? Извините, но таких дураков здесь нет.

Теперь и вовеки веков, все важные и публичные действия, происходили только здесь. – В соборе, и возле него.

Здесь торговали свиньями и козами, и здесь же зачитывали Папские буллы.

Здесь крестили и женили людей, и здесь же исполняли в действие приговоры Светских судов и Святой инквизиции, о чём свидетельствовал деревянный помост и пятно гари, которое не исчезло даже после прошлого грозового ливня.

В общем, тут протекала неспешная жизнь обычного, нормального средневекового европейского города.

Всё внутреннее пространство соборного зала было хорошо освещено и богато украшено растительным и геометрическим орнаментом, что само собой, придавало дополнительную значимость и помпезность всему происходящему в этих стенах.

И разумеется, всё это в совокупности, по замыслу строителей, должно было производить неизгладимое впечатление на зрителя. И, к стати говоря, так оно и было. Все это оказывало ярчайшее эмоциональное воздействие на верующих. И не только на них.

***

Но, так вот, вернёмся от архитектурных и градообразующих нюансов, к реалиям происходившего в этих стенах действия.

В данный момент, внутри этого величественного во всех отношениях здания, происходило жуткое, но по-своему торжественное в своём мрачном величии, событие.