и еще темно-алого. Первая ей нравилась больше. Она красила губы только когда оставалась наедине с собой, вечерами в своей комнате или на прогулке по лесной тропинке в густой роще, что расположилась в полумиле от ее дома сразу же за гостиничными домиками фирмы «Ночлежки у Крэйга Беро». — Иначе что? — повторила она чуточку смелее.

Вместо ответа Микки стеганул лентой в воздухе и зашептал какие-то непонятные слова на чужом языке, как заклинание. Гардероб с одеждой пошатнулся, и внутри началась возня. Джейн завороженно наблюдала за происходящим, словно находилась в гостях у фокусника. В одну минуту из гардероба стали выпадать костюмы, блузки, рубашки, сорочки, лосины, бриджи и прочая одежда. Внутри каждой вещи будто бы оживала чья-то душа. Предметы одежды поднимались с пола, как живые. Сорочки и блузки забирались на юбки и шорты, образовывая вместе движущийся силуэт человека без головы, кистей и стоп. Таких набралось шесть, и все они двинулись к Джейн, шурша тканью.

При виде такого жуткого чуда у Джейн пересохло в горле. Ей стало по-настоящему дико страшно, у нее затряслись колени. Она переводила стеклянный взгляд с Микки на живые костюмы и обратно.

— Тряпичные люди, — хвастливо заявил карлик. — Мое изобретение. И теперь меня интересует, так ли они хороши в деле, как выглядят. Ату! Взять эту девчонку, чтобы она и с места двинуться не могла!

У Джейн внутри все заледенело. Она открывала и закрывала рот, словно рыбка, выброшенная на берег, неспособная дышать. Она почувствовала, как мягкая ткань обхватила ее руки, лоб и бедра. Одежда вцепилась в ее волосы и запрокинула голову Джейн назад. Ее руки тянули в стороны так сильно, что плечевые суставы готовы были выпрыгнуть из суставных впадин. Тупая боль пронзала насквозь и вырывалась наружу криками Джейн. Ее бедра рукава одежд стиснули так, что она чувствовала частый пульс в ногах и висках. Джейн больше не могла двигаться и была похожа на Иисуса, распятого на кресте.

— Так будет гораздо лучше, юная мисс, — захихикал карлик. Он сбегал за табуретом и поставил его рядом с Джейн. Затем забрался на сидение с ногами, чтобы стать с Джейн одного роста и смотреть ей в глаза. — Мерки отменяются, моя дорогая. Времени в обрез. Поэтому придется тебе ходить в том… — он на секунду задумался, затем вновь зашелся визгливым хохотом. Когда он отсмеялся, глаза его стали как буравчики. Злые и черные. Он продолжил: — Хотя, ходить ты уже не будешь, мисс. В общем, природа небытия непредсказуема… — он хотел добавить что-то еще, но только лишь с обреченным видом махнул в воздухе рукой.

Микки резво спрыгнул вниз и отнес табурет на место. Джейн не могла увидеть, что тот будет делать дальше, но одно она знала точно… Она попала в крутой переплет, из которого не соорудили выход. Глаза намокли слезами беспомощности и страха, горячие капли текли по щекам, щекоча кожу, и бесшумно падали вниз. Джейн видела только матовый потолок молочного цвета в шести футах над собой сквозь соленую пелену слезинок. Плечи больше не болели. Суставы и мышцы онемели и казались чужеродными.

Вдруг что-то мягкое и приятное коснулось кончиков ее волос. Она скосила глаза вниз, пытаясь углядеть хоть что-то. Розовый хвост пушистого шарфика, что висел на углу туалетного столика, чудесным образом переместился за десяток шагов и лег на плечи Джейн. Затем он нежно обнял девочку за шею, обернулся вокруг несколько раз и начал сжиматься тугими змеиными кольцами. Давление резко ударило в голову Джейн, глаза налились кровью. Она стала задыхаться, в ушах повис настойчивый и тихий звон. Тряпичные люди усилили хватку и тянули ее руки сильнее. Хруст выворачиваемых суставов был похож на хрумканье обглоданных бездомными котами, голубиных костей под колесами медленно движущегося автомобиля. Бедра готовы были лопнуть от затягивающихся крепкими узлами рукавов тряпичных монстров, застывших плоскими манекенами по бокам от девочки. Сильная боль огнем выжигала внутри Джейн бесконечные спирали страдания от невыносимой пытки. В какой-то момент она услышала мерзкий голос Микки:

— Туки-туки, Джейн! — А следом за этими словами раздался взрывной хохот.

Потом слух Джейн притупился. Она стала глохнуть. Через мгновение мертвая темнота проникла в ее разум и отключила все сигналы в теле Джейн.

Сколько Боб пробыл в бессознательном состоянии — он не знал. Голова жутко болела. Он разлепил веки и с полминуты пытался понять, где он находится. Мальчик лежал на выжженной солнцем земле в тупике у бледно-розовых скал, из которых тут и там торчали черные пальцы сухих растений. Небо над головой было ярко-оранжевым, как перед заходом солнца. Ноги Боба были обращены к мертвому скорчившемуся дереву без единого листа, очень высокому. Один из суков на уровне шести-семи футов от выпученных корней был обломан, на другом, что кривился чуть выше, повисла веревка с петлей и раскачивалась под дуновением легкого ветра, действуя Бобу на нервы.

Около двух лет назад он играл в «шерифа и разбойников» в амбаре, расположенном на участке своего родного дома. Внутри был целый склад мешков с зерном, мукой, круглые тюки сена, папин старый неисправный мотоцикл, доски, садовый инвентарь и еще много всякого добра, за которым можно было спрятаться, представляя себе любое место на планете. К примеру, салун во времена Дикого запада, где зачастую случались драки и даже смертельные дуэли за дверями бара между посетителями, не поделившими выпивку или деньги. В какой-то момент, плененный детской фантазией ему жутко захотелось узнать, о чем думает разбойник, попавший в руки правосудия шерифа и приговоренный к повешенью? Десятилетний Боб нашел в амбаре прочную веревку и сделал какую-никакую петлю на ее конце. Затем перебросил веревку через деревянную балку под крышей, а ее конец привязал к устойчивой вертикальной опоре. Теперь она болталась точно над грудой мешков с зерном, на которые мальчик мог встать, чтобы подтянуть к петле свой подбородок. Довольный плодами своего труда, он забрался на мешки и просунул голову туда, куда надо. Только подумать он ни о чем не успел. Зерно в неплотно набитых мешках под его весом стало пересыпаться, изменяя форму тряпичного помоста для Боба, и мальчик соскользнул. Веревка крепко вдавила в горло, но, к счастью, узел петли не был самозатягивающимся. Для такого хитрого вязания у мальчика не хватало умения. Голова Боба запрокинулась назад, и веревка соскочила с его шеи, больно ударив по ушам. Боб не заплакал. Если бы его всхлипы услышали родители — а они тот момент хлопотали по хозяйству в саду в пятнадцати шагах от амбара, — то, скорее всего, игра для Боба закончилась бы неединичным походом к психологу и косые взгляды в