справка, описание всех параметров предмета. Похитителям это не нужно. Не будут они засвечивать ворованное и на аукционах. Сейчас у нас развелось множество «черных» коллекционеров с деньгами. В основном это «авторитетные бизнесмены» со своими понятиями. Они понимают, что берут, знают, как скрыть купленное, как избежать наказания. Их коллекции мало кто видит. Им все равно, когда вещи проявятся на всеобщее обозрение. Торопиться им некуда. Хорошо, если лет через сорок какой-нибудь промотавший наследство внук решит продать вещь, не подозревая, откуда она взялась…

Глава 21

«Пан Ледник»

Ледников внимательно рассматривал себя в зеркало. Недельная щетина, совсем коротко, чуть ли не наголо остриженные волосы, насмешливо вздернутые уголки рта, нагловатый взор… И смуглый цвет лица — накануне в студии загара на Белорусской он быстренько забронзовел и стал подозрительно похож на цыгана. Осталось придумать прикид. Ну, тут он решил особо не выпендриваться — драные джинсы, ремень с массивной пряжкой, военного образца куртка с нашивками, а под ней черная майка с чьей-то бандитской рожей.

Ну, что ж, в таком виде, пожалуй, можно и явиться под светлые очи господина Нагорного. Накануне позвонил Прядко и сообщил, что прибывший с Мальдивских островов антиквар Червенский порекомендовал господину Нагорному внимательно выслушать некоего пана Ледника, гражданина Украины, проживающего в Москве и способного сделать весьма интересные предложения.

Звонок домофона оторвал его от увлекательного занятия — изучения самого себя в новом образе, в котором еще нужно было обжиться. Это была Апраксина. Увидев Ледникова в новом обличье, она невольно отшатнулась.

— Господи, что с тобой?

— Неважно. Так надо.

— Это действительно ты?

— Действительно я. Что-то случилось?

— Павел Лукич…

— Что?

— Он позвони мне и сказал, что написал какой-то плакат и пошел к салону…

— И чего он хочет?

— Сказал, что будет стоять там и протестовать, пока ему не вернут картину. Сказал, что если не вернут, он устроит скандал. Добром это не кончится. Надо уговорить его, чтобы он не устраивал это… — забеспокоилась Апраксина — У него слабое сердце…

— Уже поздно, он там. Поехали.

Конечно, все это было совершенно не вовремя. Но, с другой стороны, ситуацию можно было попробовать использовать для нетривиального знакомства с господином антикваром.

У входа в салон стоял Верхоянцев с самодельным плакатом, на котором красовалась надпись «Вас здесь обманут и ограбят!» Рядом с ним толклись несколько пенсионеров, и он им что-то горячо объяснял.

Когда Ледников припарковался, из салона вышли двое типичных охранников и направились к Павлу Лукичу.

— Жди меня в машине, — бросил Ледников. — Слышишь? Не выходи. Я справлюсь сам.

Охранники уже добрались до Верхоянцева и принялись вырывать у него из рук плакат. Загалдели, как встревоженные гуси, стоявшие рядом с ним пенсионеры.

— Эй, мужики, отпустите старика! — закричал Ледников. — С ума, что ли, сошли?

Он положил руку на плечо стоявшего к нему поближе охраннику, тот сбросил руку и, не оборачиваясь, послал Ледникова:

— Да пошел ты, козел!

Пришлось заломить ему руку, ощутимо давя на локтевой сустав. Охранник послушно наклонился вперед чуть ли не до асфальта, а потом рухнул на колени.

— Отпусти старика, идиот! Ты что, не видишь — ему плохо?! — повернулся Ледников второму охраннику. — Помрет тут, ты же отвечать будешь!

Старик действительно схватился за сердце, по-рыбьи хватая ртом воздух.

Ледников отпустил руку охранника и бросился к Верхоянцеву.

— Таблетки… в кармане… — чуть слышно пробормотал тот.

Ледников, поддерживая, довел Верхоянцева до машины. Апраксина, которая все это время сидела в машине и наблюдала за происходящим, бросилась им навстречу. Вдвоем они осторожно опустили его на заднее сиденье. Апраксина села рядом.

— Как вы, Павел Лукич?

— Ничего, сейчас лекарство подействует…

— Зачем вы так? С вашим сердцем надо спокойно сидеть дома.

— Но ведь надо же что-то делать? Почему им все можно? Нельзя же позволять им отнимать у нас последнее!.. Я из-за Сони… Нельзя же все терпеть.

Он шептал что-то еще, такое же отчаянное. Ледников сел за руль и погнал машину к дому Верхоянцева.

Убедившись, что угроза сердечного приступа миновала и Верхоянцев заметно приободрился, Ледников решил вернуться в салон, пока там были еще свежи впечатления от неожиданного происшествия. И первым, кого он увидел, войдя внутрь салона, оказался охранник, которому он чуть не сломал руку. Ледников ослепительно улыбнулся:

— Все, мужик, на сегодня мордобой закончен. Мир-дружба, нихт цап-царап! Я к вашему командиру господину Нагорному. Он в курсе и ждет. Можешь у него осведомиться!

Охранник неохотно позвонил по мобильному:

— Илья Борисович, тут один тип, говорит, что к вам.

— От Червенского, — подсказал Ледников.

— От Червенского, — послушно повторил охранник. — Хорошо. Только это тот самый…, который на нас напал.

— Ну уж напал, — засмеялся Ледников. — Скажешь тоже! Помог разобраться в ситуации — так правильнее будет.

— В следующий раз полезешь — мы тебе уши оборвем, — сумрачно пообещал охранник.

— А следующего раза, не будет, — успокоил его Ледников. — Потому что мы с вами теперь будем заодно. В одном окопе, так сказать.

— Ладно, пошли, — пробурчал охранник и повел Ледникова на второй этаж в кабинет Нагорного. Уже у двери спросил:

— Ты всегда такой борзый?

— Я борзый? — изумился Ледников. — Да я сегодня тихий, аки голубь небесный. Когда я стану борзым, я тебя предупрежу, чтобы не напугать ненароком.

Глава 22

«Трупы больше не нужны»

Илью Борисовича, и без того в последнее время пребывавшего в мрачном расположении духа, утренний скандал с Верхоянцевым погрузил в тягостные размышления и дурные предчувствия, к которым он вроде бы никогда не был особенно расположен. Знак был дурной. Что-то в его делах разладилось и понеслось не туда. Не в привычках Ильи Борисовича было приходить в отчаяние от неудач, но тут он ничего не мог с собой поделать. Постоянные скандалы с Мариной, холодное, как металлическая плита на морозе, давление мистера Милнера, нетерпение адвоката Елозина… А тут еще этот старикан, которого Илья Борисович, признаться, давно уже похоронил и не брал в расчет, всплыл, как утопленник из пучины вод. Так что визит какого-то проходимца, пусть и с рекомендацией от Червенского, был совершенно не ко времени. Но Илья Борисович решил все-таки его выслушать — в нем, как и во всех антикварах и коллекционерах, жила неискоренимая надежда, что вот вдруг среди ненужного хлама и сора обнаружится уникальная вещь немыслимой цены.

Посетителя он встретил тяжелым взором. Сухо осведомился:

— Вы всегда лезете в чужие дела?

— В чужие — никогда, — невозмутимо сказал тот. — Но если дело касается моих друзей…

— А мы что — друзья? Не знал.

— Будем, Илья Борисович. Ну,