Туман приближался. В нём виднелись тёмные очертания семи безмолвных. Когтистые руки, испещренные язвами, тянулись к ним.

Ученики и Фрида расступились от яркой вспышки света. До виска наёмника дотронулись чьи-то нежные пальцы. Воин, немного успокоившись, покосился в бок.

— Амелия?

Ночь и день — одно и то же,

Лишь стоит солнцу умереть.

И уже совсем негоже

Гили песни петь.

Конец второй книги.