Пример рыцарского отношения к побежденным врагам подавал сам самодержец Петр I. Это дало повод английскому журналу «Болтун» в номере от 23 августа 1709 года написать следующее: «Его Царское Величество обращается со своими пленными с изысканной любезностью и почтением».

Военнопленные шведы (размещенные большей частью по уездным городам России – Владимир, Тула, Кашира, Коломна, Кострома и другие) получали «кормовые деньги» и продовольствие натурой. Им разрешалось заниматься ремеслами, быть учителями, гувернерами, музыкантами и так далее, то есть извлекать из своего незавидного положения дополнительные доходы.

Некоторые шведы стали преуспевающими торговцами съестным, открыв в русских городах герберги (трактиры). Такая конкуренция пришлась не по нутру русским купцам и трактирщикам. В Правительствующий сенат пошли жалобы, и он в июне 1711 года запретил пленным шведам заниматься торговлей пивом, вином, медом и табаком.

По неофициальной договоренности шведы, оказавшиеся в русском плену, получали, пусть и с большими задержками, казенное жалованье из Стокгольма. Такое же жалованье высылалось и русской стороной в Швецию. По петровскому указу на родину были отправлены тяжело раненые военнопленные, получившие на дорогу продовольствие и необходимые медикаменты. Это был акт большой гуманности.

После Полтавы пленных шведов стали использовать в крепостном строительстве, на верфи Адмиралтейства в Санкт-Петербурге. Так, на строительстве крепости на Осереде (река, впадающая в Дон. – А.Ш.) работало около 8 тысяч пленных шведов. Крепость получила название «Павловской». Работы велись без выходных и в зимние морозы. Пленные получали на пропитание от казны 4 копейки в день и половину хлебного пайка русского солдата. Шведы-мастеровые получали повышенное хлебное жалованье.

Пленных под честное слово стали отпускать… на побывку домой. Но после того, как вскрылись факты «вывоза» такими отпускниками секретных сведений о состоянии русской армии и флота (в частных письмах), отношение к военнопленным изменилось. Контроль за ними, особенно за передвижением в местах пребывания, стал жестче.

В декабре 1710 года Петр I издал указ о расселении пленных шведов по внутренним губерниям России, в основном по сибирским городам. Так, шведы, содержавшиеся в Азове и в Воронеже, под конвоем были отправлены в Тобольск, Верхотурье, Вятку и другие города Сибирской и ряда восточных губерний страны.

В отличие от России, в Швеции на протяжении всей Северной войны с русскими военнопленными обращались подчеркнуто жестоко, невзирая на их служебное и социальное положение. Стокгольм же по международному договору обязывался содержать пленных «без нужды и тягости, не в оковах и не темницах».

Петр I не раз обращался к королю Карлу ХII с предложением в ходе войны произвести размен пленными, что в ту эпоху практиковалось по всей Европе. Царь предлагал офицеров обменивать в соотношении «чин на чин», а за одного русского солдата обещал отдавать двух нижних чинов королевской армии. Однако такие предложения отвергались Карлом ХII с оскорблениями в адрес российской стороны.

Шведская сторона нарушала ранее достигнутые договоренности. В 1710 году она пленила экипаж бригантины (шнявы) «Фальк», посланную под белым флагом к Гогланду с письмами шведских военнопленных. Петр I приказал не допускать подобных ответных действий, «ибо с помощиею Божьею возможно им сию неправду вящее отомстить».

Однако российский государь не мог спокойно слышать о том, как обращаются в противном королевстве с русскими пленными. Он стал применять такое же жестокое отношение к родственникам-военнопленным тех шведов, которые жестоко обращались с россиянами. В декабре 1720 года французский дипломат А. де Лави писал домой аббату Дубуа из Санкт-Петербурга: «Осведомившись о дурном обращении с русскими пленными в Швеции, в чем обвиняют генерала Стерна, виновного еще и в том, что он, нарушив данное слово, не вернулся в эту страну (то есть обратно в Россию, где он находился на положении военнопленного. – А.Ш.), Его Царское Величество прибег к возмездию относительно семьи этого генерала.

Мужья его четырех дочерей сосланы в Сибирь; сами дочери, девять их детей и их брат посажены в здешнюю крепость. Однако я не слышал, чтобы прочие шведские пленные подвергались такому худшему обращению, чем прежде».

После заключения Ништадтского мира стороны произвели полный размен пленными. Шведские пленные были собраны со всей России в Санкт-Петербурге и Кроншлоте. Королевское правительство, по сути дела, бросило на произвол судьбы всех пленных граждан, предоставив им самим на собственный страх и риск выбираться домой из России.

По петровскому указу этим пришлось заниматься Правительствующему сенату. Для перевозки шведских военнопленных в Стокгольм были задействованы два фрегата, гукор, буер и другие ластовые суда. За первый рейс эта флотилия перевезла через Балтику 1600 человек. Петр I позаботился о знатных пленниках: «…повелев снабдить их всякой провизией и напитками».

В том размене пленными между Россией и Швецией обращает на себя внимание такой факт. Значительная часть шведов осталась в новом для себя отечестве. Причинами того были: принятие православной веры, браки с русскими женщинами, поступление на русскую военную и государственную службу и так далее. Часть военнопленных настолько хорошо устроилась в России, что не захотела менять сытую и весьма благополучную жизнь на крайнюю нужду и лишения в своей бывшей стране, разоренной длительной войной с ее налогами и поборами.

Петр I в мае 1721 года издал указ, по которому шведские пленники, пожелавшие остаться в России, получали свободу. На обзаведение им выдавалась денежная ссуда. Тем, кто решил заняться ремеслами или науками, государство гарантировало различные привилегии.

Судьба же русских военнопленных, вернувшихся домой, была такова. По прибытии на родину из Швеции они зачислялись в те же армейские части или на флот, где служили ранее. Они оставлялись в тех же воинских званиях и ставились на прежние должности. Плен в «укоризну» им не ставился.

…После сдачи шведской армии у Переволочны царь Петр I не терял надежды полонить короля Карла ХII и изменника Мазепу в «запорожских степях». Но те уже имели опытных проводников, присланных крымским ханом, и удачно уходили от посланной по их следам погони.

«Шведский король переправился через Днепр, следовал к границам турецким 7-мь дней, и за неимуществом хлеба питался конским мясом».

Переправившийся с «2000 доброконных драгун» через Днепр вечером 30 июня бригадир князь Григорий Волконский все же сумел догнать королевский отряд у переправы через реку Южный Буг. В жарком бою большая часть шведов пала, а 260 оказалось в плену. Но сам король и человек двести с ним успели укрыться в турецких владениях. Там же укрылся и Мазепа со своими людьми. Драгуны Волконского опоздали к бугской переправе короля и низложенного гетмана всего на одни сутки.

Историк Н.И. Костомаров заметит: «Желание казнить своего врага было так велико у Петра, что вопреки своей обычной бережливости государь предлагал турецкому великому муфтию (главному муфтию Стамбула с титулом шайх ал-ислам. – А.Ш.) 300 000 талеров, если он силою своего духовного значения убедит султана выдать изменника.