А к Господину Фельдмаршалу о том я писал и к господину адмиралу Апраксину для ведома и чтоб о сам Вашей милости повышении чинов морского флота всем офицерам объявить сего ж числа указ послан.

Присланный ж курьер Прокофий Мурзин за вышепомянутое прерадостное благовестие в чин поручика в полк Преображенский пожалован.

Князь Федор Ромодановский».

Так в истории государства Российского, в списках генеральских и адмиральских чинов появилась новая фамилия. Петр Алексеевич Романов, он же превеликий царь «всея России», стал генералом и адмиралом не за свою монаршью родословную, а за славную Полтавскую победу.

На поле брани он командовал русской армией, в критическую минуту сражения поведя самолично в штыковую атаку батальон пехотинцев Новгородского полка. Не каждый монарх-полководец имел в своем послужном списке схожий воинский подвиг. За то Петру Великому и честь в отечественном летописании, и известность в мировой военной истории.

Для истории государства Российского Петр I по традиции царствующих Романовых решил увековечить память о Полтавской виктории строительством православного храма на поле брани, где состоялось торжество русского оружия. На Руси такая традиция существовала еще со стародавних времен.

В высочайшем указе о том говорилось: «…В возблагодарение всемогущему Богу за полученную над Карлом XII, королем шведским, победу, иже, его всемогущею помощию, в 27 день прошедшего июня на бою под собственным нашим управлением с поражением всего неприятельского войска, одержали, в знак и вечное напоминание преславной той виктории, на том самом месте, где тот бой был, построить монастырь мужской и в нем церковь, каменную же, верхнюю во имя святых верьховных апостолов Петра и Павла, а нижнюю преподобного Самсона странноприимца, на которого память та преславная виктория получена.

А перед церковию сделать примаду каменную с изображением персоны нашей в совершенном возрасте на коне, вылитую из меди желтой, а под нею бой, самым добрым художеством.

Если за Божиею помощию получим какую викторию, то ни за копеешное не должен никто принятца до указу, а паче во время бою, под наказанием смерти…»

В течение двух месяцев после Полтавской битвы русские посольства в европейских столицах оповещали об этом событии и отмечали его праздничными торжествами. Однако до конца августа 1709 года в Западной Европе с недоверием воспринимали такую ошеломляющую воображение новость: царь московитов Петр из Романовых наголову разбил королевскую армию шведов, а уже немало прославивший себя полководец король Карл XII счастливо спасся бегством в Турцию под защиту османского султана.

Более того, в ряде европейских газет известие о сражении под далекой, неизвестной Полтавой восприняли как новую победу Северного Льва над Русским Медведем. Лишь спустя какое-то число дней выяснилось, что победоносная армия короля Карла XII была фактически уничтожена. К слову говоря, победители среди брошенных королевских вещей нашли и шпагу польского короля Августа II, подаренную ему царем Петром I.

Полтавская виктория вызвала в Европе самые противоречивые домыслы. Но прошел месяц август, и стало ясно, что армия Швеции под Полтавой и у Переволочны действительно перестала существовать как таковая. Стало доподлинно известно, что король Карл ХII действительно укрывается в бессарабских Бендерах, и что в Стамбуле не знают, что им делать с таким неожиданным венценосным гостем, да еще к тому же настроенным крайне воинственно с соседней Московией, не имея на то армии.

21 и 22 декабря 1709 года, когда военная кампания завершилась, царь Петр I устроил триумфальное шествие победителей у Лесной и под Полтавой. Было сооружено семь триумфальных ворот, звучали салютные залпы. Торжественным маршем под музыку проходили полки русской армии. Отдельное шествие было составлено из пленных шведов. Его открывали военнопленные из-под Лесной. Колонну замыкали старшие офицеры. Конвой состоял из мушкетеров и капралов лейб-гвардии Преображенского полка.

После внушительной колонны пленных следовала трофейная артиллерия. На специально сделанных больших санях везли литавры и барабаны. Шведские знамена и штандарты тащили в левых руках. Затем следовали четырнадцать запасных лошадей из королевской конюшни и носилки Карла XII. За ними шли пленные генералы, в последнем ряду которых значились генерал граф Левенгаупт, фельдмаршал граф Рёншильд и граф Карл Пипер. Замыкали колонну на конях царь Петр I со своей свитой.

О тех московских торжествах вернувшиеся домой пленные шведы оставили много дневниковых воспоминаний, которые со временем были опубликованы. Один из них, лейтенант Матиас Лит из Сконского сословного драгунского полка, рассказывал: «…Во время шествия мы претерпели множество насмешек от русских каналий, которые тысячами стояли по обе стороны дороги и были ужасно пьяны. Шествие длилось с утра до вечера, когда мы прошли через последние триумфальные ворота, расположенные напротив Немецкой слободы, напротив которой мы вынуждены были долго стоять и ждать, голодные и усталые, ибо за целый день у нас во рту не побывало ни кусочка хлеба, к тому же был сильный мороз».

…Результаты Полтавской битвы оказались для самой Швеции плачевными: в отсутствие короля-полководца Карла ХII, который укрылся в далеком зарубежье, у нее стало больше врагов. Саксонский курфюрст Август II вернул себе польскую корону. Войну Швеции объявили Пруссия и Георг Ганноверский (он же английский король Георг I).

Когда информационный «полтавский шок» в европейских столицах и Константинополе (Стамбуле) прошел, там поняли, что полтавская виктория русского оружия привела к резкому изменению расстановки сил на востоке и севере Европы, к изменению в пользу петровской России. Так, советник французского короля Людовика XIV герцог Сен-Симон писал:

«…1709 год принес полное изменение положения на севере, упадок, если не сказать уничтожение, Швеции, которая так часто приводила в трепет весь север и не раз заставляла дрожать Империю и Австрийский дом, и необычное возвышение другой державы, доселе известной лишь по названию и никогда не влиявшей на другие страны, за исключением ближайших соседей».

Полтавская баталия еще долго будет волновать воображение Европы. Великий француз Франсуа-Мари Аруа де Вольтер напишет «Историю Карла ХII» и «Историю Российской империи». Последний труд будет им создаваться по заказу графа И.И. Шувалова, фаворита «дщери Петровой» императрицы Елизаветы Петровны. Шувалов снабдит писателя необходимыми документальными источниками, а российская государыня, которая глубоко чтила память о своем великом родителе, – немалыми денежными суммами.

Примечательно, что между этими двумя вольтеровскими «Историями» стоит громадная временная пропасть в 30 лет. И за три десятилетия авторская позиция изменений не претерпела, чего было нельзя сказать о дипломатии Парижа.

Мыслитель Вольтер покроет лаврами чело Петра Великого: французский гений признает величие российского государя. В его рассказе о Полтавской баталии и ее значении для истории той эпохи есть такие строки: «Оба соперника рисковали, но в неодинаковой степени. Если бы Карл лишился жизни, которой дорожил, одним героем стало бы меньше, и только…