Сатин раскрыл рот, закрыл и презрительно хмыкнул. Он не нашел достойных возражений и предпочел промолчать.

В тишине было слышно, как тикают настенные часы, отсчитывая мгновения ожидания. Косой солнечный луч упал на корешки книг за стеклами шкафа, позолотил их и скользнул по дубовому паркету. В кабинете Сатина стояли несколько шкафов со стеклянными дверцами и один – с деревянными. Возможно, там хранились не книги, а документация или личные вещи хозяина. «Личные вещи… – подумала Глория. – Личные…»

Этот шкаф с деревянными дверцами вдруг связался в ее уме с картиной, закрытой ставнями, в галерее Зубова. У каждого – свои ставни…

– Я похож на убийцу женщин? – не выдержал банкир. – Вы ведь на это намекаете? Убил одну, понравилось… решил повторить… Смешно, господа! И Зубова вы зря подозреваете. Если уж не верите в суицид, – ищите преступника среди работников театра, в окружении погибших актрис, наконец…

Лаврову пришла в голову идея «цепной реакции». Лихвицкая убивает Полину, – ее саму убивает Бузеева… а последнюю убивает тот, кто замыслил эту дьявольскую карусель.

«Негодяй, который набил мне шишку на затылке! – констатировал он. – Или негодяйка. Например, Тамара Наримова. Взяв на себя роль „останкинской вещуньи“, она решила осуществить собственное пророчество. Но какие доводы она привела, чтобы втянуть в это Лихвицкую и Бузееву?»

– Где вы были вчера после обеда? – спросил он Сатина.

– Отдыхал дома… Могу себе позволить. Накануне просидел допоздна за бумагами, утомился. Здоровье надо беречь, молодой человек…

В его голосе слышалась издевка.

Глория тем временем встала и без всяких объяснений подошла к шкафу с деревянными дверцами.

– Разрешите?

Ее видения опережали осознание. Образы, которые она не могла упорядочить и назвать, теснились в ее уме, побуждая к действию. Черноволосая дама, похожая на Полину… отекшее лицо мужчины с тяжелым взглядом, крючковатым носом и жидкой раздвоенной бороденкой…

– Не смейте! – взвился банкир. – Кто вам дал право?

Он привстал из-за стола и злобно ощерился.

– Тихо, тихо… – примирительно сказал Лавров. – Все в порядке… Мы ничего не трогаем без вашего позволения.

Глория, не обращая внимания на уверения своего спутника, потянула за ручку шкафа. Тот был заперт.

– Где ключи? – повернулась она к Сатину.

От такой наглости банкира перекосило. Его просто распирало от негодования.

– Разговор окончен, – громко заявил он. – Уходите, или я позову охрану.

– В таком случае вы никогда не увидите коллекцию Зубова. И тем более не сможете ее приобрести.

– Я ее уже видел. Валера показал мне свои картины…

– Кроме одной! – многозначительно произнесла Глория. – Самой главной. Закрытой от чрезмерно любопытных господ наподобие вас. Значит, говорите, хотели отведать запретного плода? Но это ведь не женщина. Я угадала?

Из Сатина словно выпустили пар. Он часто задышал, обмяк и плюхнулся обратно в кресло.

– Кто вы такая? – выдавил он. – Для частного детектива вы… слишком проницательны.

– Я медиум, – повторила Глория тот же прием, что и в беседе с Зубовым. – Разговариваю с мертвыми. Они могут поведать много интересного. Например, Полина поделилась со мной своим горем. Она имела глупость поверить вам, ответить на ваши «чувства»! А вы собирались использовать ее. Когда же ваша уловка не сработала, вы решили опорочить женщину, которая…

– Ну, хватит! – перебил банкир. – Ваша фантазия достойна восхищения. Преклоняюсь. Однако все, что я сказал о Полине, – правда. Мои слова задели вас? Признайтесь.

– Вы хотели с помощью Полины добраться до коллекции Зубова. Тем или иным способом. Ради этого вы познакомились с ней… заручились ее доверием, завладели ее сердцем… Да, она надеялась устроить свою жизнь за счет богатого мужа. Это ее грех и беда. Вы переманили ее, почти отбили у Зубова, но когда она отказалась участвовать в вашей грязной афере, взбесились! У Полины, какой бы она ни была, хватило сил сохранить достоинство. Даже ценой разрыва с вами.

– Она не способна любить! Обычная мещанка, заурядная певичка. Любящее сердце готово на любую жертву. Она же просто играла нами, – и мной, и Зубовым. Взвешивала, чей кошелек тяжелее. Любовь не рассуждает! Она самоотверженно бросается…

– …на амбразуру! – подхватил Лавров и захлопал в ладоши. – Браво!

– Прекратите, вы…

– А ведь это мотив, господин Сатин, – заметил он. – Вы боялись, что Полина расскажет Зубову о ваших происках, и решили закрыть ей рот.

– Чушь. Будь вы правы, я сделал бы это гораздо раньше… Я не убийца! Вообще, с чего вы взяли, что ее…

– Думаете, вам удастся убедить в этом Зубова?

Банкир продолжал хорохориться, но было заметно, что это дается ему с большим трудом.

– Дайте ключи от шкафа, – попросила Глория.

– Зачем они вам?

– Вы там что-то прячете!

Сатин терял терпение, но вынужден был сносить выходки странных посетителей. Фотографии, которые попали к ним в руки, могли серьезно навредить его отношениям с Зубовым. Дамочка и ее помощник держали его на крючке. Перед Зубовым ему не оправ – даться…

Как она себя назвала? Медиум? Ловко придумано… Зубов вполне может купиться! Он стал падок на разные мистические штуки. Дамочка наговорит ему с три короба, и он, пожалуй, поверит.

Господин Лавров своими повадками напоминал Сатину мента. Наверное, из бывших. Подвизается на поприще частного сыска, где такие беспринципные проходимцы ищут легкого заработка.

Федор Петрович безошибочно определил, кто в сей парочке главный, – он был неплохим психологом. Профессия обязывала. Если от молодого человека можно отделаться, то с дамочкой номер не пройдет. Она знает, чего хочет, и не отцепится.

– Что может прятать банкир в своем шкафу? – попытался отшутиться он. – Финансовые отчеты, договора… скучные деловые бумаги.

– Я неправильно выразилась, – улыбнулась Глория. – Вы там кого-то прячете!

Лавров боролся с желанием одернуть ее, напомнить, что они находятся в банковском офисе, а не в спальне господина Сатина. Кого он может прятать в шкафу? Тот явно узковат, чтобы там мог поместиться человек.

Лавров перестал понимать Глорию и пришел в замешательство. Зато она обретала уверенность, следуя течению своих мыслей. Она говорила так, будто Сатин должен был догадаться, о чем идет речь, – уловить некую скрытую идею.

– Мне очень не хочется этого делать, – проникновенно произнесла она, глядя прямо в лицо хозяину кабинета. – Но я донесу на вас Зубову. Вы меня вынуждаете…

Сатин взмок от волнения. Его поставили перед выбором. С одной стороны, он рисковал навлечь на себя гнев Зубова, с другой…