планеты. Хозяин комнаты сидел на старом ящике для исчезновений и самозабвенно извлекал звуки из сальбакамской лиры, вращая колёса и нажимая клапаны. Со стороны казалось, что Гермес ласкает и поглаживает инструмент, а тот отзывается приглушёнными завываниями. Во время игры из трубок шёл разноцветный дым; к потолку поднимались красные, синие, зелёные, фиолетовые и жёлтые струи. Каким-то образом дым разных цветов не смешивался, как порой не смешиваются жидкости разной плотности.

Сальбакамская лира получила название от города Сальбакам, культурного центра слинов. Искушённые в музыке, слины изобрели множество необычных инструментов, но этот, пожалуй, был самым необычным из всех. Сделанная из полированного дерева и меди, лира выглядела как диковинный механизм.

Закончив играть, Гермес отставил лиру. Из отверстий всё ещё продолжал сочиться разноцветный дым, но звуки постепенно смолкли. Яналия подозревала, что Гермес неправильно пользовался лирой. Слины любили мелодичную музыку, они бы не стали создавать инструмент, способный только ухать и завывать, как привидение на кладбище.

– Будешь чай?

– Обычный, или какой-нибудь особенный? – уточнила Яналия, хорошо знавшая вкусы своего приятеля.

– Конечно, особенный, – сказал Гермес, наливая из заварочного чайника тёмно-зелёную жидкость. – Его выращивают харум-шему, на высокогорных плато Тау Цети. На людей он оказывает удивительное воздействие.

– Ладно, давай, – сказала Яналия, слишком уставшая, чтобы препираться. Она не сомневалась, что однажды Гермес отравится какой-нибудь сомнительной инопланетной приправой или смесью. По его мнению, редкие снадобья и химические препараты помогали задействовать скрытые резервы мозга. Гермес потому и спелся с Боффином, что чокнутый химик придерживался тех же взглядов. Яналия считала, что разговорчики о резервах мозга – полнейшая чушь. Глотая высушенный помёт омикронского кузнечика, умнее не станешь, разве что аллергию заработаешь. А уж про экспериментальные вещества Боффина и говорить нечего.

Гермес передал Яналии горячую кружку. Чай пах влажной землёй и горькими травами, как будто в чайнике заваривались выдранные с корнем сорняки.

– Пей, не бойся, – сказал Гермес. – Тебе понравится.

Яналия отхлебнула и поморщилась – настой оказался горький и вяжущий. Однако почти сразу по телу разлилось тепло, а в коленях появилась приятная слабость. Яналия сделала ещё глоток, прислушиваясь к своим ощущениям. Чай уже не казался таким противным, как вначале, а тепло, пульсируя, разливалось по рукам и ногам.

– Как тебе? – спросил Гермес, глядя на подругу.

– Расслабляет.

Они устроились на подушках, наваленных в углу. Гермес опять взял свою лиру, и его пальцы пробежались по клапанам. Яналия сидела, закрыв глаза, прихлёбывала чай и слушала атональные завывания, рождавшиеся в переплетении медных трубок. Накопившееся за день напряжение отпускало, растворялось с каждым глотком чая. Странно, но даже звуки сальбакамской лиры уже не казались такими раздражающими. Они напоминали ветер, проносившийся над седой степью. Девушке представилась огромная мельница на холме. Ветер крутил лопасти, а внутри вращались шестерни и каменные жернова.

– Гермес, а вдруг весь мир – это огромная мельница? – сказала Яналия, приоткрыв глаза. Почему-то этот образ показался ей исполненным грандиозного смысла.

– Думаю, так оно и есть, – кивнул Гермес.

– Системы, галактики… всё это вращается.

– Конечно. Потому что это – механизм. Пока не кончится завод, колёса будут вращаться.

Яналия вдруг почувствовала себя маленькой и беззащитной. Ей захотелось обнять Гермеса, крепко прижаться к нему всем телом, но вместо этого она откинулась на подушку и отхлебнула ещё немного чая.

* * *

Яналия не помнила, как очутилась в своей кровати. Она так и не поговорила с Гермесом о Валрусе и нелегалах. Но разве можно думать о таких мелочах, когда над головой вращались тысячи галактик, перемалывая само время…

Глава 18

Цена орионского кофе

– Одиннадцатую Мировую войну развязал Д’наг Завоеватель, – говорил Гор Ламий, вышагивая по классу. – В неё оказались втянуты все государства Т’мум.

Класс сосредоточенно водил по бумаге лазерными карандашами. Яналия склонилась над блокнотом, рисуя каракули. Ей было глубоко безразлично, как астрозавры воевали друг с другом и кто был зачинщиком. Эйфория, вызванная инопланетным чаем, прошла, уступив место тревоге. Яналия думала о мигрантах, которых Валрус прятал где-то на корабле. Если Тишу похитил один из них, в этом виноват сам Валрус, под прикрытием цирка затеявший преступный бизнес. С этим надо было что-то делать.

На своих уроках Ламий не разрешал пользоваться планшетами и коммуникаторами, поэтому Яналия вырвала из блокнота лист и корявым почерком нацарапала: «Нам надо поговорить с директором». Гермес прочитал и дописал ответ: «Если он ещё захочет с нами говорить».

– А куда он денется? – возмутилась Яналия.

Гор Ламий метнул в её сторону мрачный взгляд. Схлопотать на истории отработку было легче лёгкого, поэтому Яналия притихла, уткнувшись в блокнот.

– Войска Д’нага Завоевателя стремительно продвигались на север, – произнёс Ламий таким тоном, словно пытался наложить на всех присутствующих смертельное проклятие. Яналия сделала вид, что записывает.

Прозвенел долгожданный звонок. Учитель сделал вялый жест рукой, показывая, что все свободны. Пока школьники собирали сумки и покидали аудиторию, он стоял с угрюмым видом, сложив руки на груди. По мнению Гермеса, Ламий постоянно злился, потому что был вынужден читать историю Верховных. В школе подробно изучали события, происходившие на Земле, Серпо, Т’мум и Глизе 581, и лишь поверхностно затрагивали историю других планет. А что думал Гор Ламий по поводу разделения рас на Верховные и Признанные, было известно. Глядя на историка, Яналия подумала, что причина не только в этом. Будучи телепатом, Ламий был в курсе, как его ученики относились к нему и к его предмету. Знать, что тебя все ненавидят – тут невольно станешь мрачным…

Проходя мимо учительского стола, Яналия по привычке прогнала из головы все мысли. Но, не дойдя до выхода, она резко остановилась и оглянулась на учителя:

– А можно задать вопрос?

Гермес посмотрел на Яналию так, словно она вдруг заговорила на пангоидском. Гор Ламий смерил девушку недовольным взглядом и произнёс:

– Если только быстро.

Яналия подождала, пока последний ученик покинет аудиторию, и обратилась к Ламию:

– Вы же знаете, что у нас в классе пропала девочка?

– Да, я знаю про Тишу Крейн. И что?

– Если она жива и находится на корабле, вы бы могли это почувствовать?

– Да, – Гор Ламий пожал плечами. – Мог бы.

– Значит, вам достаточно использовать…

– Молодцова, вы что, считаете себя самой умной? – скривился Ламий. – Роджер Моррисон уже обращался ко мне с этим вопросом.

– И что? – спросила Яналия, боясь услышать ответ.

– Я направил его к сёстрам Ночет. Они могут просканировать весь корабль, не сходя с места.

– Они что-нибудь обнаружили?

– Тиши Крейн на корабле нет, – сказал историк. – Если она жива, то осталась на Ауре.

Друзья вышли из класса и направились к