работника, которого застал за невинным на первый взгляд занятием – щёлканьем семечек. По старой цирковой примете, это сулило маленькие сборы и разорение. И уж, конечно, никто из артистов не стал бы сидеть спиной к манежу или пересекать его просто так, не совершив символический финт или кульбит. Цирковая арена, как известно, не терпела лентяев и праздношатающихся. Не удивительно, что дурной сон накануне худсовета подпортил Яналии настроение. «Это нервы, – думала она, стоя под душем, и глядя как вода уносит в сливное отверстие мыльную пену с запахом омикронской лианы. – Вот сдадим номер, хоть нормально высплюсь…»

Одно утешало – теперь, спустя недели подготовки, Яналия смогла бы отработать чёртов номер даже с закрытыми глазами. Не зря Гермес добивался совершенства. «Нас не должны обвинить в дилетантстве», – говорил он, записывая каждую репетицию на видео и подвергая её придирчивому анализу. Однако готовься не готовься, далеко не всё зависело от качества номера и чистоты исполнения. Кроме отца Яналии и нескольких уважаемых циркачей, в комиссию входили Дин Крейн и мистер Валрус. Ждать от них поддержки точно не стоило, особено от второго. Директор наверняка помнил недавнюю попытку Яналии и Гермеса прижать его к стенке.

Простояв под душем дольше обычного, словно горячая вода могла смыть тревогу и остатки ночного кошмара, Яналия оделась в первое, что подвернулось под руку, – а именно в шорты и мятую футболку с логотипом «Космических негодяев» – и покинула квартиру. Сценический костюм для номера она заказала в швейной мастерской «Олимпа», оплатив работу из собственного кармана. Сейчас он висел в личной гримёрке Яналии, аккуратно выглаженный. Но прежде чем переодеваться и наносить грим, следовало спуститься вниз, помочь Гермесу подготовить реквизит.

– Нервничаешь? – спросил Гермес, едва завидев подругу. Они встретились возле склада циркового оборудования.

– Ещё чего, – произнесла Яналия, постаравшись, чтобы её голос прозвучал достаточно бодро. – А ты?

– Не, с чего бы вдруг? – пожал плечами Гермес. На нём как всегда был пиджак спортивного покроя, но, разумеется, не тот, в котором он собирался выходить на манеж и работать номер. – Подумаешь, несколько знакомых соберутся посмотреть, чего мы там придумали…

– Вот и я так считаю, – энергично закивала Яналия.

Гермес приложил пропуск к сканеру, и раздвижные ворота, ведущие на склад, распахнулись. В молчании друзья двинулись вдоль тёмных нагромождений из разобранных декораций и отслужившего своё реквизита.

– Что снилось? – поинтересовалось Яналия.

– Худсовет, разумеется, – поморщился Гермес. – Когда мы начали работать номер, на манеж вышло что-то на четырёх лапах, завёрнутое в подарочную бумагу. Я сдёрнул упаковку, и знаешь, что это было?

Яналия вопросительно вскинула бровь.

– Гиена без кожи!

– Чего? Гиена?

– Ну да, зверь такой. Освежёванная, мясом наружу. А потом на манеж начали сыпаться лимоны.

– Серьёзно?

– Ага. Причём каждый лимон был разрезан на две половинки, и у каждого внутри был дохлый птенец. Розовый такой, как личинка с выпуклыми глазными яблоками. Ударяясь о манеж лимоны распадались надвое, и птенцы вываливались наружу…

Яналия искренне пожалела, что спросила Гермеса о его снах накануне худсовета. Тем временем друзья остановились возле антигравитационной платформы, которая являлась основой их номера.

– Ну, давай доставим этот хлам на манеж что ли… – сказал Гермес, и сдёрнул с платформы брезент. Установленная на маленьких колёсах, она с трудом преодолевала даже невысокий порожек. Яналия и Гермес кое-как вытолкали неповоротливое устройство со склада. За последний месяц они проделывали это уже несчётное количество раз – выкатывали платформу на манеж и после репетиции волокли её обратно на склад. Отдуваясь, Яналия подумала, что сегодня они, возможно, делают это в последний раз.

– Ты, наверное, иди, готовься, – сказал Гермес, одёргивая пиджак. – Я тут сам справлюсь.

– Ну, смотри, – пожала плечами Яналия. – Не жалуйся потом!

Гермес отправился обратно на склад, за кофром с алебардами, а Яналия поднялась наверх. В этот час в коридоре, который вёл под купол и где находились гримёрки воздушных гимнастов, было тихо и пусто. Проходя мимо гримёрки Тиши Крейн, Яналия остановилась и, поддавшись внезапному порыву, толкнула дверь. Разумеется, заперто. Роджер Моррисон, расследовавший исчезновение Тиши, наверняка уже осмотрел это место, покопался в вещах пропавшей без вести в поисках улик. Но сейчас замок был заперт, а комната, где каждая мелочь напоминала о Тише, оставалась тёмной и покинутой. Сейчас Яналии, как никогда прежде, требовалось перекинуться с подругой детства несколькими словами. Просто услышать «Как дела?» и, как обычно, ответить что-нибудь раздражённо-резкое «Всё задолбало!» или «Скорей бы закончился этот проклятый худсовет!» Тиша умела слушать и порой, когда Яналии нужно было выплеснуть негатив, выступала громоотводом.

«Нет, сегодня я бы не стала раздражаться и орать, – вдруг подумала Яналия. – Я бы обняла Тишу, вот и всё».

Оставив в покое запертую дверь, Яналия прошла в свою гримёрку. Её платье, висевшее на отдельном кронштейне, было чёрного цвета, в тон костюму, который пошил для себя Гермес. Облегающий верх был покрыт редкими блёстками, которые переливались серебром в свете софитов. Короткая юбка из нескольких слоёв «умной» ткани, содержащей наночипы, выглядела как облако чёрно-сизого дыма, окутывающего бёдра. Яналия быстро переоделась, нанесла грим и спустилась в зрительный зал. Гермес уже закончил проверять реквизит, переоделся и теперь сидел на ограждении манежа в ожидании комиссии.

– Отлично выглядишь, – сказал он, когда Яналия подошла ближе. – На месте Валруса я бы дал ход номеру только ради твоего прикида!

Девушка переступила ограждение, шагнув на манеж с правой ноги (к слову о цирковых приметах!), но не стала садиться, чтобы не помять невесомую юбку.

– А ты что-то не очень выглядишь! – сказала Яналия, показав приятелю язык. – Делал укладку, сунув два пальца в розетку?

Гермес, соорудивший на голове нечто наподобие хохла какаду, лишь усмехнулся.

И вот, наконец, в зал стали подтягиваться члены комиссии. Первым пришёл Александр Молодцов в сопровождении жены. Он помахал Гермесу рукой, улыбнулся Яналии и занял место в первом ряду. Следом появился Дин Крейн и Саид Ар-Рази, признанный эксперт по фокусам. В отличие от Буфадона Гудини, он выступал в основной программе, обставляя свои номера с большой помпой. На него работали два десятка танцовщиц и ассистенток, в том числе и его собственная дочь Абир. Альфред Грег, инспектор манежа, по чьей милости Гермес и Яналия репетировали ни свет ни заря, и Анфиса Стрикт, инспектор по воздушной гимнастике, пришли вместе. Сложно было представить, что это муж и жена. Грег был коротышкой с круглым животом и напомаженными усами, похожими на руль велосипеда, Стрикт напоминала высохшую жердь. Единственное, что их объединяло – одинаково неприятный, склочный характер.

– Смотри, публика собирается, – слегка напряжённым голосом сказал Гермес, когда в зале появились его родители.