сменив прическу женщины на ту, что носила Хюльда. Она улыбнулась ему и вышла на улицу, ее тут же встретил осенний морозец.

Мерритт стоял к ней спиной. Он расколол еще одно полено, добавив дрова во внушительную кучу. Либо он предпочитал очень хорошо топить камины зимой, либо вымещал какие-то сильные негативные эмоции на деревьях.

И тут она снова задумалась. Вражда и истина. Может, то предостережение касалось мистера Хогвуда? Конечно, вражды в этом происшествии хватало, но все же оно было более личным для Хюльды, а не для него. Сбылось ли уже предсказание, или все еще было впереди?

Мерритт отбросил топор и обернулся, вытирая лоб рукавом. Его лицо просветлело при виде нее, и в ее животе тут же запорхала сотня бабочек.

– Хюльда! Хорошо выглядите!

Она прикоснулась к носу, сбоку от которого, как она знала, все еще красовался желтеющий синяк.

– Думаю, сносно.

– Ну уж всяко лучше меня. – Он посмотрел на себя и, спохватившись, застегнул свою промокшую рубашку. – Вы же не собираетесь снова гулять, а?

На сердце потеплело от неуверенности в его голосе.

– Все прогулки, что я намереваюсь предпринимать, какое-то время будут исключительно с сопровождением, уверяю вас. К счастью, надвигается смена сезонов, и разминаться снаружи станет гораздо менее приятно.

Он улыбнулся:

– И как же вы планируете разминаться внутри?

Она не должна бы была покраснеть от этих слов, и все равно покраснела, проклятые щеки. Но Мерритт лишь хохотнул, смягчив ее смущение.

Он потянулся за топором, затем прошел через двор, чтобы прислонить его к дому, давая дровам передышку.

– Я буду рад сопровождать вас, хотя, боюсь, воняю, как кабан.

Она потеребила уголок шали и приблизилась к нему, оставив между ними лишь шаг. Картинно склонила голову.

– Не чую ничего, кроме болота.

Улыбка, которой он одарил ее, была кривой, как у проказливого мальчишки. И все равно он оправил рубашку и пригладил волосы, приведя себя в максимально достойный вид, прежде чем предложить ей свой локоть. Прикусив щеку изнутри в попытке выглядеть невозмутимо, она взялась за него, позволяя жару его руки просочиться в ее пальцы.

Она чувствовала его запах, если откровенно, но он не был неприятным. Едва ли. Это был запах мужчины, с нотками гвоздики и веточек апельсина от его одеколона, смешанный с ароматом свежей, только разрубленной древесины. Она была так околдована им, что в начале прогулки даже ничего не говорила, лишь вбирала в себя его запах, и свежий воздух, и солнечный свет на своем плече.

Мерритт нарушил молчание, хотя заговорил непринужденно:

– Батист был уже вне себя от того, что закончились яйца. Теперь он в дополнение к корове хочет еще и курятник.

Она улыбнулась:

– Ну, у нас – у вас – места на него точно хватит.

Мерритт оглядел остров, раскинувшийся перед ними.

– Я никогда прежде курятников не строил, хотя мама держала кур. Должно быть несложно. – Он обернулся. – Если пристроить его к дому, будет нужно сооружать на одну стену меньше.

Они пробрались через тростник на новую тропинку, проложенную, как подозревала Хюльда, Батистом. В спине все еще ощущалась скованность, но прогулка принесла облегчение. Она заметила, что Мерритт шуршит травой на обочине, позволяя ей идти по более утоптанной дорожке, и пошла еще более расслабленно.

– Мер… Мистер Фернсби, – сказала Хюльда, – я хочу разгадать одну загадку.

Он взглянул на нее. Он смотрел на ее губы?

– Какую загадку?

И правда, какую?

– Той ночью, с мистером Хогвудом. Как… вы нашли меня? Уже стемнело, а я была далеко от дома.

Он протяжно выдохнул и потер шею.

– За это вам нужно благодарить Оуэйна. Он указал мне направление.

Не такого ответа она ждала.

– Оуэйн?

Он пожал плечами.

– Он высокий. Ему, наверное, было все видно.

Хюльда посмотрела в ту сторону, где все произошло. Далеко… Даже стоя на крыше, человек без какой-нибудь подзорной трубы ничего бы не увидел.

– Как он вам сказал? Он… написал это?

– О, нет. – Мерритт сморщил нос, вспоминая. Вероятнее всего, Оуэйн был неграмотен, учитывая, как он рос. – Я просто… Я был снаружи, звал вас. А он сказал: «Ищи», – как будто направлял меня. К вам. – он посмотрел ей в глаза. – А затем он… ткнул пальцем, наверное. Только без пальца.

Хюльда отстала, замедлив их шаг, но не выпустила его локтя.

– Я… Я не уверена, что такое возможно. Оуэйн… Его «тело» – это Уимбрел Хаус, а не весь остров. Его магия заключена в этих стенах. – Она показала рукой в сторону здания. – Снаружи он лишен полномочий, – разве что залежи турмалина уходили глубоко… Но это ведь охранные камни. Они не могли бы дать ему возможность говорить.

Мерритт, казалось, огорчился, и Хюльда пожалела, что не подала информацию мягче.

– Ну тогда я честно не знаю, – признался он. – Может, просто повезло. Или вмешался сам бог.

Она кивнула, решив пока обойтись этим ответом.

– В любом случае спаси…

– Миссис Ларкин, – голос его был тверд, а губы хитро изогнулись, – еще раз меня поблагодарите, и я буду вынужден повести себя как последний подлец, чтобы восстановить баланс во вселенной.

Ей очень хотелось подыграть. Спросить: «И как же поведет себя последний подлец?» Но подобная импульсивность была ей несвойственна, и она просто кивнула.

– Ну, если вы настаиваете.

Потянувшись к ней, Мерритт продел ее руку в свою, притягивая ее все ближе, пока их локти не встретились, и тут же бабочки из ее живота разлетелись к ногам и рукам. Они продолжили неторопливо гулять, время от времени Хюльда высвобождала юбку, которая цеплялась за сорняки. Подняв голову, она заметила вдалеке движущуюся фигуру и напряглась.

Второй ладонью Мерритт накрыл ее руку.

– Это дозорный. Они здесь всю неделю. Всегда только по одному за раз; мы довольно далеко от отделения полиции. Но они либо на острове, либо плавают по заливу.

Хюльда расслабилась.

– Как любезно с их стороны.

– Хюльда, – он помолчал, – вы не расскажете мне о своей семье?

Она удивилась перемене темы. Он смотрел не на нее, а себе под ноги, и ей отчаянно хотелось заглянуть ему в голову, догадаться, о чем он сейчас думает. Почему интересуется ее семьей? Но, опять же, своей ведь у него толком не было. Или была, но она уже не была… его. Воспоминание об этом придавило ее сердце мокрым мешком с песком.

– Родители еще живы, – начала она, – а еще есть младшая сестра. Ее зовут Даниэль. Она живет в Массачусетсе со своей семьей.

– Она замужем?

– Да, за юристом. – День свадьбы Даниэль был одновременно и радостным, и горьким. Хюльда была счастлива за сестру,