Особенно примечателен успех Германии, которая, уже будучи богатой страной, смогла значительно увеличить свои экспортные мощности. Объем экспорта вырос с 26 % ВВП в 1995 году до нынешних 46 % отчасти благодаря хорошо известным реформам Харца, подорвавшим власть профсоюзов и ограничившим расходы на рабочую силу. Эти реформы подверглись критике со стороны других членов еврозоны как политика “разори соседей”: поскольку у этих соседей общая с Германией континентальная валюта, они не могут более отвечать на снижение Германией расходов на рабочую силу снижением курса собственных национальных валют. Однако Германия провела реформы и по многим другим направлениям. У нее есть ядро промышленных компаний средней величины, как правило семейных предприятий, известных под названием Mittelstand, чьи владельцы всегда отличались долгосрочным планированием. Они применили мудрую стратегию, воспользовавшись избытком дешевой, высококвалифицированной рабочей силы, к которой получили доступ в результате падения Берлинской стены. Многие инвестировали в новые предприятия в Польше и Чехии, а также в США и Китае, эффективно экспортируя немецкую промышленную модель. 2010-й – это первый год, когда немецкие автопроизводители выпустили больше автомобилей за границей, чем дома, помогая стране стать ведущей промышленной державой мира. Согласно данным Проекта по международным кластерам конкурентоспособности Гарвардской школы бизнеса, из пятидесяти одной основной глобальной отрасли немецкие компании входят в первую тройку в двадцати семи отраслях. Это больше, чем компании любой другой страны, включая США (второе место – двадцать одна отрасль) и Китай (третье место – девятнадцать отраслей).

Предприятия в роли стабилизатора

Чем сложнее странам карабкаться по промышленной лестнице, тем заметнее те, кто достиг успеха. Наиболее явным мерилом этого успеха служит доля страны в объеме глобального промышленного экспорта и особенно – недавнее изменение этой доли. В последнее время этот показатель мало у кого существенно улучшился. Список исключений возглавляют Китай, Таиланд и Южная Корея, где в последние годы сильная промышленная база продолжала двигать экономику вперед со скоростью 3–4 % в год, несмотря на огромную задолженность домохозяйств, равную 150 % ВВП.

Однако самым интересным примером того, как промышленность защищает экономику от всяческих опасностей, является Таиланд. В разгар азиатского валютного кризиса в конце 1997-го я приехал в Таиланд по приглашению местных бизнесменов, настаивавших, что экономика страны гораздо стабильнее, чем кажется. Да, рынок недвижимости в Бангкоке рушился, но они хотели показать мне другую сторону – промышленную базу страны. Я прилетел в Таиланд из Индии, и контраст с индийскими изрытыми дорогами и неприглядными придорожными мастерскими бросался в глаза. Мои хозяева прямо из аэропорта повезли меня на чонбурийскую автостраду, ведущую к Восточному побережью. Четырехполосный скоростной путепровод соединяет сразу несколько глубоководных портов, главный из которых – порт Лаем-Чабанг с возвышающимися над ним погрузочными кранами. Километрах в ста от Бангкока начинается промышленная зона, наводящая на мысль о райских кущах. Это автомобилестроительные предприятия, нефтеперерабатывающие заводы и судостроительные верфи, разбросанные среди зеленых, усеянных пагодами холмов, спускающихся к белым песчаным пляжам. На Западе мало кто тогда слышал об этой пляжно-заводской идиллии, но японцы уже были тут как тут, прежде всего в роли инвесторов и заказчиков для автомобильной промышленности, и прибрежная Паттая пестрела ночными клубами, предназначенными для их развлечения.

В наше время это побережье популярно среди европейских туристов и пенсионеров и служит местом жительства для наиболее высокооплачиваемых таиландских рабочих. Но тогда это был по большей части скрытый символ могучей экспортной промышленности страны. Я был поражен зрелищем этого насыщенного промышленными предприятиями побережья в стране, где средний доход все еще составлял три тысячи долларов. Это было наглядное свидетельство того, чего может достичь Таиланд несмотря на азиатский кризис, а возможно, и благодаря ему. Когда таиландская валюта рухнула, цена экспортной продукции этих предприятий с Восточного побережья снизилась, что подтолкнуло экономику страны к восстановлению.

Это всего один яркий пример того, как сильная промышленность может послужить стабилизирующим балластом во время бурь, которые при обычных условиях потопили бы экономику. Даже сегодня в газетных заголовках Таиланд реже упоминается как мощный производитель, чем как арена политического хаоса и многочисленных волнений. Политическая система этой страны одна из самых неустойчивых в мире: с 1930-х здесь произошло тринадцать переворотов и еще семь попыток переворота, включая майский путч 2014 года, в результате которого премьер-министр Йинглак Чиннават потеряла свой пост. С тех пор генералы практически вытеснили Чиннават и ее некогда громогласных сельских сторонников из публичного поля, экономический рост замедлился и таиландская демократия висит на волоске. И все же до последнего переворота Таиланд в течение десятилетия поддерживал экономический рост на уровне четырех процентов даже тогда, когда демонстранты блокировали международный аэропорт или армия захватывала парламент.

До 2014 года стабильность таиландской экономики покоилась на пятом среди крупных экономик уровне инвестиций (30 % ВВП) и втором по величине промышленном секторе (тоже около 30 % ВВП). В последние годы даже китайская промышленность росла не быстрее. Таиланд – одна из очень немногих крупных развивающихся стран, которой за последние несколько лет удалось увеличить свою долю в мировом экспорте, включая поставки стали, станков и автомобилей. Рост этих отраслей обеспечил Таиланду один из самых низких в Азии уровней безработицы – в среднем менее 3 % за последние десять лет. Необычно большая доля взрослых таиландцев трудоустроена, и это долгое время служило для экономики стабилизирующим фактором. Увы, нет вечных тенденций. Свергнувшие Чиннават путчисты, по-видимому, больше заинтересованы в политических реформах, гарантирующих, что она и ее сторонники не вернутся к власти, чем в реализации ее плана инвестирования миллиардов долларов в новые транспортные артерии для поддержки работы промышленности, обеспечивающей экспорт.

Редкие всплески в сфере высоких технологий

Следующее после производства выгодное применение масштабных инвестиций – это вложение их в высокотехнологичные отрасли; однако, судя по прошлому опыту, такие крупные вливания происходят по большей части в ведущих промышленных странах, а в самые последние годы – в основном в США. В развивающемся мире такое случается все реже. Индия смогла добиться важных успехов, войдя в сферу ИТ-услуг и другие специализированные отрасли вроде фармацевтики, но объемы этих секторов ее экономики пока довольно скромны. Ведущие исключения в развивающемся мире – Тайвань и Южная Корея. Обе страны делали серьезные инвестиции в научно-исследовательские разработки – более 3 % ВВП в год в течение прошедшего десятилетия, – чтобы создать высокотехнологичные отрасли с нуля. А вот Чили – страна, которая тоже рассматривается как экономически успешная, – наоборот, тратит на научно-исследовательские разработки менее 1 % ВВП в год и в результате, вероятно, с трудом сможет поддерживать экономический рост теперь, когда средний доход в стране достиг относительно высокого уровня в пятнадцать тысяч долларов.