Наказной атаман тем временем закончил пропесочивать подчиненных и направился к месту уединения друга. Хотя на галеасе присутствовали больше тысячи казаков, вокруг призадумавшегося колдуна образовалось свободное пространство в несколько квадратных метров. Иван подошел, сел рядом, по-татарски, на палубу и попытался расслабиться, подставляя лицо ветру и солнцу. Шапку он так и не водрузил на голову, продолжал сжимать ее в правом кулаке, видимо, просто забыв о головном уборе.

Вблизи стало особенно хорошо видно, как Васюринский постарел за последние годы. Встреть Аркадий так выглядящего человека в своем мире, определил бы его возраст в лет шестьдесят пять – семьдесят, между тем ему было всего пятьдесят с малюсеньким хвостиком. Оселедец и роскошные, длиннющие, закрученные вокруг ушей усы, даже брови отливали чистым серебром – притом что от природы атаман был брюнетом. Морщины образовали на лице глубокие складки, придавая ему мрачный, угрожающий вид. Зато глаза светились силой и волей.

«Не удивительно, что склонные устраивать хай по любому поводу греки покорно слушали и кивали в ответ на выговоры. Спорить, настаивать на своем при виде верзилы с таким лицом у большинства духу не хватит, даже если не вспоминать о его громкой славе колдуна. Зверюга зверюгой, того и гляди в волка перекинется и рвать в клочья вздумавших спорить возьмется. Но… очень уж сдал он, судя по внешности. Хотя… может быть, просто устал, вымотался, как и я сам. Ох, нескучным выдался последний год, хотя назвать его веселым язык не повернется. Утешает то, что, блюдя свой статус адмирала[19], он теперь каждый день бреет лицо и голову, вон как пот на них блестит. Есть еще порох в пороховницах, не ослаб казак. Будем надеяться, что и некоторый сброс мышц у него произошел не из-за раннего старения, а из-за огромной нагрузки и в связи с занятостью недоедания. В отличие от меня Иван сала так и не накопил, вот и теряет мышечную массу».

– Устал?

Васюринский чуть помедлил с ответом, поиграл в задумчивости губами.

– Ты знаешь, нет. Вот только чего-то…

– Плохие предчувствия?! – встревожился Аркадий. Плохие предчувствия у характерника – почти гарантированные грядущие неприятности, причем наверняка крупные.

– Нет, ничего плохого впереди не чую, но… томит что-то меня.

– Скорее всего, волнуешься. Может, останешься на Руси? Не молод ведь уже, а в Египте климат убийственный для чужаков, это тебе не родные плавни.

– Ааа… Бог не выдаст – свинья не съест.

– На бога надейся, а сам не плошай. Свиней-то там нет, зато имеются куда более опасные твари. Только не в них главная опасность. Малярия, дизентерия, холера, паразиты разнообразные, в них основная угроза.

– Да помню, в детство не впал, память не потерял. Серебряную флягу для воды себе уже приобрел, ох и дорого же она мне обошлась. Хлопцам оловянные, но с крестом серебряным внутри приготовил. Часныку накупил на весь курень, карболкой для мытья рук всех смогу обеспечить. Не пропадем.

Настроение у попаданца после этого невольного напоминания о скорой разлуке упало. Ведь, вполне возможно, им уже не придется встретиться никогда. Оставалось радоваться, что Срачкороба его жена прочно охомутала, иначе и он бы подпрягся в эту авантюрную затею Москаля-чародея, на ура поддержанную гетманом. Сколько уже было говорено, отговаривать дальше не имело смысла.

– Лучше расскажи, как вы с голландцами и англичанами в Мраморном море дрались. А то ни с кем из командиров того сражения мне до сих пор разговаривать не довелось.

– Да… славное было дело. – Иван полез в карман жупана за трубкой, табаком и зажигалкой, неторопливо раскурил носогрейку. – Переправы работали еще вовсю, волохи в Анатолию уже перебрались, молдаване как раз переходили, а трансильванцы еще и не подошли к проливу.

– Янычары помешать не пытались? В Стамбуле ведь немалый гарнизон, да и многие горожане знают, с какого конца за саблю держаться надо.

– Не, наше войско встало табором между городом и перевозом, молдавская конница наготове была, перед ближайшими воротами мы сразу часныку густо насыпали и ночью его собирать не позволяли. Богун – добрый атаман, сразу хорошо окопался.

– Ясно. Извини, что перебил, продолжай о битве на море.

– Ну, значит, стали мы невдалеке от входа в Золотой Рог, чтоб оттуда никто не выскочил. Турки, не будь дураки, на оставшихся у них лоханках из-под защиты пушек так и не высунулись.

– Думаешь, и дальше не посмеют?

Иван ответил не сразу. Сделал пару затяжек, поморщил лоб. Хорошо знавшему его другу не составило труда определить, что наказной атаман эскадры глубоко задумался.

– Думаю, посмеют. Причем вылазки долго ждать не придется. В Стамбуле уже сейчас жрать нечего, говорят, там всех сильно расплодившихся крабов выловили, а это ведь для мусульман запретная пища. Найдутся храбрецы, попытаются прорваться, пока на это силы есть.

– И как думаешь, прорвутся?

Васюринский сделал не жест, а намек на него – очень слабо пожал плечами.

– Все в руках Господа. Если повезет, то две-три сотни человек могут прорваться в Мраморное море, высадиться на анатолийский берег. Только ведь и на обоих берегах для них вокруг сплошные враги.

– А почему они вам в спину не ударили, когда вы сцепились с голландцами?

– Так мы же не на виду у них дрались, где-то посреди моря.

– То есть Трясило заранее знал, что предстоит битва с европейской эскадрой?

– Еще бы не знать! – широко ухмыльнулся атаман. – Они две недели у Дарданелл выжидали попутного ветра. Всем ясно было, что не с добром пришли.

– Почему не с добром? – искренне удивился Москаль-чародей и начал загибать пальцы. – Почти двадцать судов, можно сказать, в подарок привели, да не пустых, с зерном и хлопком. Парочку подпаленных, как слышал, тоже уже отремонтировали. С утонувших много чего удалось поднять. Опять-таки выкуп за пленных заплатят. А кое-кто из матросов уже подал прошение о зачислении их в казаки, нам таких людей сильно не хватает.

– Считать добычу у нас много кто умеет, а тогда, когда увидели длиннющую змею их кораблей… не знаю, как кто, а я про себя струхнул. Больше пятидесяти парусников, все с хорошей артиллерией на верхней палубе… – Иван молча пустил несколько колец из дыма, нельзя сказать, что безупречные, но и не простые бесформенные облачка.

– А они сами-то не трусили? Неужели не слышали ничего о наших победах, о сожжении с помощью нашего оружия пиратских гнезд испанским королем?

– Поначалу нагло перли. Бог его знает, что они думали тогда, но нас не боялись совсем. Видимо, приравняли к похожим по составу магрибским пиратам. Те на большие караваны судов обычно нападать не решались. После отъема у того же испанского короля Бразилии вообразили себя… эээ…