есть… он, конечно, участвует здесь по умолчанию… но это не значит, что я намеренно забеременела, чтобы снова его зацепить.

Брови Саманты приподнялись.

– А подсознательно?

Я содрогнулась:

– Господи, надеюсь, мое подсознание не настолько темное!

– Темное оно или нет, не имеет к этому никакого отношения. Может быть, в глубине души какая-то часть тебя надеялась… или надеется… что, как только Брюс узнает, он вернется.

– Я не собираюсь ему говорить.

– В смысле, ты не собираешься ему говорить?!

– А с чего я должна? – парировала я. – Он решил жить дальше, он нашел себе другую, он не хочет иметь ничего общего со мной и моей жизнью, так почему я должна ему говорить? Мне не нужны его деньги, и я не хочу получать обрывки внимания, которые ему придется мне уделять…

– Но как же ребенок? Разве ребенок не заслуживает, чтобы в его жизни был отец?

– Ой, да брось, Саманта. Мы говорим о Брюсе. Об укурке Брюсе. С хвостиком на затылке и наклейкой «За лигалайз!» на бампере.

– Он хороший парень, Кэнни. Он, наверное, был бы действительно хорошим отцом.

Я прикусила губу. Больно признавать или даже думать такое, но, вероятно, это была правда. Брюс был вожатым в лагере в течение многих лет. Дети его любили, с хвостиком или без, под наркотой или нет.

Каждый раз, видя его со своими двоюродными братьями или бывшими обитателями лагеря, я замечала, что они всегда соперничали друг с другом, чтобы сесть рядом за ужином, или поиграть с ним в баскетбол, или попросить его помочь им с домашней работой. Даже когда наши отношения стали очень плохими, я никогда не сомневалась, что он будет замечательным отцом.

Саманта покачала головой:

– Не знаю, Кэнни. Просто не знаю. – Она смотрела на меня, долго и пристально. – Он же все равно узнает.

– Как? Мы больше не в одной компании… Живет он далеко.

– О, он узнает! Я видела достаточно мыльных опер, чтобы это гарантировать. Ты столкнешься с ним где-нибудь. Он что-нибудь услышит о тебе. Он узнает. Обязательно.

Я пожала плечами, пытаясь храбриться.

– Ну, узнает он, что я беременна. Это не значит, что я должна сказать ему, что беременна от него. Пусть думает, что я спала со всеми подряд.

От мысли, что Брюс может так обо мне подумать, внутри все перевернулось.

– Пусть считает, что я пошла в банк спермы. В общем, не обязательно ему знать. – Я взглянула на Саманту. – И тебе не обязательно ему рассказывать.

– Кэнни, тебе не кажется, что он имеет право знать? Что будет отцом.

– Нет, он не…

– От него родится ребенок. Что, если он захочет быть отцом? Что, если он подаст на тебя в суд, чтобы получить опеку?

– Ладно, я тоже смотрела этот выпуск шоу…

– Я серьезно, – отрезала Саманта. – Ты знаешь, что он имеет право.

– Я тебя умоляю. – Я пожала плечами, стараясь не выказывать тревогу. – Брюс за своими самокрутками едва может уследить, вечно папиросная бумага кончается. Зачем ему ребенок?

Саманта развела руками:

– Не знаю. Может быть, незачем. А может, он подумает, что ребенку нужен… ну знаешь, образец мужского пола для подражания.

– Для этого есть Таня, – пошутила я.

Саманта не рассмеялась. Она выглядела такой расстроенной, что мне захотелось предложить ей обняться. Но потом я поняла, что выйдет наверняка слишком уж похоже на Таню с ее анонимными группами поддержки.

– Все будет хорошо, – как можно убедительнее сказала я.

– Надеюсь, – тихо произнесла Сэм. – Очень надеюсь.

– Ты что? – спросила Бетси, мой редактор.

К ее чести, в себя она пришла гораздо быстрее Саманты.

– Беременна, – повторила я, мне понемногу надоедало прокручивать этот конкретный кусок плейлиста. – Жду ребенка. Залетела. Булочка с начинкой.

– Так. Ладно. Господи. Эм-м… – Бетси уставилась на меня сквозь толстые стекла очков. – Поздравляю?

Голос ее прозвучал неуверенно.

– Спасибо, – кивнула я.

– А свадьба будет?

– В обозримом будущем нет, – быстро ответила я. – Это проблема?

– О нет, нет! Конечно нет! Я имею в виду, конечно, что газета никогда не станет дискриминировать или что-то в этом роде…

На меня вдруг накатила ужасная усталость.

– Знаю, – проговорила я. – И я понимаю, что это будет странно для людей…

– Чем меньше ты будешь объяснять, тем лучше, – ответила Бетси.

Мы сидели в конференц-зале с закрытой дверью и опущенными жалюзи, что позволяло мне видеть коллег только от колена и ниже. Я узнала потрепанные мокасины Фрэнка, корректора, медленно идущие в сторону комнаты корреспонденции, за которыми медленно, со скоростью улитки, следовали каблучки фотокорреспондентки Таниши. Я не сомневалась, что, проходя мимо, они пытались понять, зачем мы с Бетси сидим здесь, не попала ли я в неприятности и в чем вообще дело. Уверена, после обязательной остановки у почтовых ящиков они резко свернут направо, к столу Элис, давнего секретаря отдела и хранительницы всего пикантного и скандального. Черт, да если бы с Бетси сидел сейчас кто-то другой, я бы поступила точно так же. Это оборотная сторона работы с людьми, которые зарабатывают на жизнь тем, что копаются, подглядывают и расследуют. Остается не так уж много личной жизни.

– На твоем месте, я бы не сказала ни слова, – посоветовала Бетси.

Невысокая сообразительная женщина сорока с хвостиком лет, с копной белокурых волос, Бетси пережила сексизм, слияния, сокращение бюджета и полдюжины разных главных редакторов – и все они были мужчинами, каждый со своим уникальным представлением о том, что должен делать «Икзэминер». Она была настоящим бойцом и моей наставницей, поэтому я не сомневалась, что ее совет хорош.

– Ну, в итоге все равно придется что-то сказать…

– В итоге, – повторила она веско. – Но сейчас я бы промолчала.

Она посмотрела на меня пристально, но взгляд не был недобрым.

– Это тяжело, понимаешь ведь, – произнесла она.

– Понимаю. – Я кивнула.

– У тебя будет… помощь?

– Если ты имеешь в виду Брюса, который приедет на белом коне и женится на мне, то вряд ли. Но мама и Таня помогут. Может, еще сестра.

Бетси пришла подготовленной. Она вытащила копию профсоюзного договора из портфеля, следом записную книжку и калькулятор.

– Давай посмотрим, что мы можем для тебя сделать.

Предложенное звучало более чем справедливо. Шесть недель оплачиваемого отпуска после родов, и, если я захочу, еще шесть недель неоплачиваемого. Затем придется работать три дня в неделю для сохранения медицинской страховки, но Бетси сказала, что ее устроит, если один день из трех я буду работать из дома, но на связи. Она высчитала мою будущую зарплату. М-да. Хуже, чем я предполагала, но жить можно. По крайней мере, я на это надеялась. Сколько будет стоить