морщины на лбу пальцами свободной руки. Тот тип либо находился в доме, либо покинул его и отправился дальше по своим делам. Если он все еще там, это заметно упрощало задачу. Если ушел, старик мог знать, куда он направился. Здешние места преступнику вряд ли знакомы. Наверняка он спрашивал у хозяина хибары, в каком направлении двигаться, чтобы выйти к дороге или ближайшему населенному пункту.

«В любом случае надо зайти внутрь и все разузнать. Причем сделать это так, чтобы не вызвать подозрений. Скажу, что отправился в лес погулять и заблудился», – решил Евгений, выпрямился во весь рост и не таясь зашагал к дому.

Недавние дожди оставили после себя огромную лужу возле серого покосившегося крыльца. Сейчас она почти полностью исчезла, но мокрая земля бережно хранила множество глубоких и четких отпечатков.

Евгений помедлил, внимательно изучая новые улики. Абсолютно одинаковые, они как две капли воды походили на те, с лесной тропы. Один и тот же человек не раз наведывался в хижину, и это был не старик, как уже выяснил Евгений. Получается, либо он ошибся и обнаруженные следы принадлежат не тому, кого он ищет, либо тот странный тип зачем-то покидал дом и опять возвращался в него. Может, он носил воду или дрова в избушку? Но для чего? Хотел отблагодарить хозяина?

Евгений постучал в дверь.

– Есть дома кто-нибудь? Ау! Я гулял по лесу и заблудился. Не подскажете, как дорогу найти? – Так и не дождавшись шаркающих шагов за дверью, он дернул за ручку. Дверь протяжно застонала. – Эй! У вас тут не заперто. Можно войти?

И снова тишина в ответ. Евгений перешагнул через порог и оказался в узких полутемных сенцах. Поднялся ветер. Зашумели деревья. Раздался пронзительный скрип, и дверь громко захлопнулась у него за спиной. Евгений вздрогнул от неожиданности. Сердце гулко забилось в груди. Он вытянул вперед руки и, скрипя половицами, медленно побрел в кромешной тьме к другой двери. Той, что вела в жилую часть дома. На этот раз он не стал стучать и, когда его пальцы наткнулись на шершавые доски, на ощупь отыскал кованое кольцо ручки и потянул на себя.

Внутри дом выглядел так же убого, как и снаружи. Серые от грязи и пыли окна пропускали мало света. Из мебели – ржавая металлическая кровать с продавленной сеткой и без матраса, кривой дощатый стол и колченогий стул. Пахло затхлой сыростью, тленом и гниющей плотью. Это разлагались тушки лесных животных. Они валялись повсюду, и часть мертвых тел напоминала пустые, покрытые окровавленной шерстью мешки. Возле полуразрушенной печки лежал человек. По-видимому, тот самый старик, чей согбенный силуэт видел в окне Евгений. Он тяжело и хрипло дышал, иногда вздрагивая всем телом, как от судорог.

* * *

Игорь Михайлович недолго оставался в тени. Как только его новое тело впилось зубами в горло молодого сержанта, он понял, что надо делать, и взял бразды правления в свои руки. Причем сделал это с такой звериной яростью, что чужое сознание мгновенно потухло, как пламя задутой ветром свечи. Наконец-то Игорь Михайлович в полной мере ощутил себя полноправным владельцем его нынешней, улучшенной инородными генами, невероятно сильной, выносливой оболочки и испытал нечто сродни эйфории. Он никогда не терпел конкурентов и те несколько минут или часов (он так и не понял, сколько прошло времени с момента трансплантации его сознания) чувствовал себя бедным родственником на чужом празднике жизни. Зато теперь он снова был сам себе хозяин, и то неприятное ощущение шизофрении, которое так нервировало и пугало его, ушло без следа.

Жадно захлебываясь кровью, Игорь Михайлович чувствовал, как с каждым глотком теплой, солоноватой жидкости к нему возвращаются силы и энергия. Он оторвался от хлещущего из разорванного горла алого потока и посмотрел налитыми кровью глазами на второго полицейского. Липкие от крови губы растянулись в хищной улыбке.

– Ах ты мразота! Ты шо о себе возомнил, тварь?!

Богомолов уловил в голосе майора панические нотки и почувствовал странный, нарастающий изнутри тела зуд. Неожиданно для себя он вдруг понял, что зуд сведет его с ума, если он немедленно не отведает майорской крови. Он хотел наброситься на полицейского, но тот оказался проворнее и выхватил пистолет из кобуры.

Громко захлопали выстрелы. Тупая боль пронзила новое тело Игоря Михайловича в груди и области живота. Он испугался, что на этот раз для него все действительно плохо закончится, но страхи оказались излишни. Из ран вдруг полезла розовая, пузырящаяся пена, а потом из пулевых отверстий выпали окровавленные кусочки свинца, словно их что-то вытолкнуло оттуда.

Игорь Михайлович накинулся на обидчика, сбил с ног. Словно бешеная собака впился зубами в его лицо, сжал челюсти и так резко мотнул головой, что вырвал из щеки майора приличный шмат окровавленной плоти. Этого хватило, чтобы лишающий разума зуд бесследно исчез. Игорь Михайлович брезгливо выплюнул трофей, а потом, словно дикий зверь, попеременно опираясь то на одну, то на другую пару конечностей, проворно скрылся в тумане.

Он опомнился на краю поля, вскочил на ноги и побежал к темнеющей впереди стене леса, а потом долго плутал среди деревьев, не чувствуя боли от хлещущих по лицу и рукам веток, пока не наткнулся на старую, заброшенную избушку. В ней он и устроил себе логово, наконец-то поняв, во что ввязался. А ведь Карташов предупреждал его о высоком риске неудачи, но ослепленный местью Игорь Михайлович ничего не хотел слышать. Он жаждал завладеть новым, молодым телом, и он его получил, но ненадолго.

Судьба жестоко посмеялась над ним. Очень скоро он выяснил, что приютившая его сознание телесная оболочка быстро стареет. Теперь каждый день для него равнялся десятилетию. С такими темпами через неделю его ждала верная смерть.

Игорь Михайлович пытался найти способ избежать неминуемого конца и вроде бы даже преуспел в поисках. Чужая кровь замедляла ураганное старение, выступая в роли своеобразного консерванта, но ее требовалось до невозможного много. На первых порах ему повезло. Он наткнулся на расположенную неподалеку от леса крохотную деревеньку и за одну ночь подчистую уничтожил все ее небольшое население, включая не только живших там старух и стариков, но и домашнюю живность.

Внедренный в клетки нового тела геном детенышей Арахны помог справиться с нелегкой задачей. Довольно скоро Богомолов выяснил, что его слюна быстро затвердевает на воздухе, как секрет паучьих желез, оставаясь при этом такой же прочной и липкой, как паутина. Он использовал это открытие в своих целях и сперва обездвижил жителей деревни и тех собак, кошек, кур и гусей, кого смог поймать, а потом выпил из них всю кровь до последней капли.

Утром он не заметил новых морщин на