Семена довольно большой пинцет с зубчатыми чашечками на кончиках и с заметным усилием потянул кожу со лба на лицо «пациента», отделяя ее ножом от кости. Потом оголил череп до затылочного бугра и разрезал височные мышцы.

– А вот и еще сюрприз. Ого! Да он, похоже, не один, – удивленно воскликнул Давид Самуилович. Он посторонился, давая возможность Семену взглянуть на несколько небольших отверстий и одно достаточно крупное размером с рублевую монетку. Все они были запечатаны матовым материалом, по виду напоминающим полимерную смолу. – У вас есть что сказать на этот счет, мой юный друг?

– Похоже, нашему клиенту делали при жизни трепанацию. Судя по числу отверстий, подобные операции проходили неоднократно или же их просверлили одномоментно во время одного хирургического вмешательства. Допустим, вот это большое сделали с целью удалить определенную часть коры головного мозга или, наоборот, что-нибудь вживить в неокортекс. Какой-нибудь чип или стимулятор, подавляющий одни функции и возбуждающий другие. А эти маленькие отверстия были необходимы для контроля за ходом процесса.

– Хм, интересная гипотеза. Сейчас мы ее проверим. Подайте-ка мне пилу, голубчик.

Прозекторская наполнилась характерным звуком. Давид Самуилович пилил осторожно, стараясь не повредить твердую мозговую оболочку. Он поворачивал голову трупа то в одну, то в другую сторону всякий раз, как только чувствовал, что зубьям пилы больше ничего не мешает. Наконец он просунул в прорезь специальный крючок и резким рывком отделил отпиленный кусок черепной кости.

– Семен, вы как в воду смотрели. Поразительная проницательность. Вот он, родимый. Тэк-с, сейчас мы его отделим от мозговой оболочки. – Давид Самуилович взял пинцет, но в последний момент передумал и отдал его помощнику: – Это ваша гипотеза подтвердилась, вам и добывать вещдоки.

Семен благодарно кивнул и с необычайно серьезным выражением лица извлек из мозга «пациента» отдаленно похожую на черного паука компактную вещицу.

– Давайте сюда. – Шварцман протянул заранее взятый со столика пакетик для улик. Семен просунул губки пинцета в глубь полиэтиленовой оболочки и чуть разжал пальцы. Чип упал на дно прозрачного мешочка. – Отнесите экспертам, а я пока закончу со вскрытием. И, будьте добры, сообщите Владимиру Сергеевичу о нашей находке.

На обратном пути из лаборатории Семен заглянул в кабинет начальника.

– А вы что об этом думаете? – поинтересовался Шестаков, внимательно выслушав короткий, но полный сюрпризов доклад. Он крутил в руках очки, подслеповато щурясь на младшего судмедэксперта.

– Похоже, старик не так прост, как нам с Давидом Самуиловичем показалось вначале.

– Ну, разумеется. Стал бы иначе Федяев возиться с телом. Давид Самуилович сам вам сказал, что конкретно он думает об этом трупе, или это вы предполагаете, что он разделяет вашу точку зрения?

Семен покраснел. Веснушки на лице стали заметнее.

– Предполагаю, – виновато ответил он.

– Хорошо. Что еще вы предполагаете? Смелее. Мне интересно ваше мнение не только как эксперта, но и как разбирающегося в современных технологиях молодого человека. Сам-то я недалеко ушел от вашего Давида Самуиловича в плане принятия новинок технического прогресса.

– Без результатов экспертизы рано говорить о какой-то конкретике, но, мне кажется, чип применялся не только для отслеживания местонахождения его носителя. Для этого не обязательно вживлять в мозг маячок. Думаю, его функционал намного больше и наверняка связан с функцией управления индивидом.

– Вот, значит, как. – Шестаков задумчиво постучал очками по столу. – Но зачем вживлять чип в мозг старого человека? Это явно недешевая операция. Лучше использовать подобные технологии на молодых, физически сильных, выносливых людях и получать максимальную отдачу от вложений в течение длительного времени. Здесь какое-то несоответствие. Вам так не кажется?

– Давид Самуилович первым заметил эту странность. Внутренние органы трупа соответствуют биологическому возрасту в тридцать лет. Получается, каким-то образом внешние покровы объекта быстро состарились. Вряд ли это произошло мгновенно. Возможно, потребовались недели. Может, месяцы, но не годы.

– Этого еще не хватало. Ладно, дождемся результатов экспертизы, там видно будет.

Спустя пару часов из лаборатории принесли результаты. По серийному номеру чипа удалось проследить его историю от момента производства до приобретения конечным покупателем. Им оказалась некая фирма из Сингапура со сложным, труднопроизносимым названием. Оно показалось Шестакову знакомым. Где-то он его слышал.

Владимир Сергеевич порылся в записях и нашел, что искал. Эта шарашкина контора занималась поставками различных товаров для компании N.A.T.I.V.E., которой принадлежал исследовательский центр на острове Южный архипелага Новая Земля. За компанией велась негласная слежка, и занимались ей коллеги из центра.

Дело принимало совершенно иной оборот. Владимир Сергеевич немедля связался с Москвой и по закрытым каналам связи передал всю имеющуюся у него на этот час информацию о странном трупе и найденном в его мозгу чипе.

* * *

Федор изрядно удивился, когда на экране его телефона высветился знакомый номер. Сейчас он меньше всего ожидал звонка из столицы и поначалу не хотел отвечать, но любопытство взяло верх над обидой. К тому же прошло достаточно времени, чтобы душевные раны начали понемногу затягиваться. Правда, насчет этих самых ран Федор погорячился. Василий Прохоров, а именно он звонил в эту минуту, не имел отношения к их появлению. Он был единственным, кто до последнего боролся за сохранение Орешкину звания и должности и открыто выступал против ссылки того в Архангельск. В конце концов Василий отступил, не видя смысла в дальнейшей борьбе.

Из-за этого решения Федор и обиделся на него. Умом-то он понимал, что Василий прав, что на его месте он поступил бы точно так же, потому как бороться с системой в одиночку – все равно что пытаться остановить танк голыми руками: бесполезно и смертельно опасно. Да только вот и в дружбе, и в любви разум – ничто супротив сердца.

Федор коснулся экрана кончиком пальца и приложил телефон к уху.

– Ну, привет! Чего звонишь? Совесть замучила?

– Здорово, Фундук! О чем ты?! Какая совесть? Там, где она была, хрен вырос, – преувеличенно бодро пошутил Прохоров и замолчал. Потом заговорил снова, но уже виноватым голосом: – Прости, Федь, не смог тебя отстоять. Надо было сразу к министру на прием идти, а не тянуть до последнего.

– Не вини себя понапрасну. Против судьбы не попрешь. К тому же твой визит к министру ничего бы не дал.

– Почему это?

– По кочану! – сердито сказал Федор. – Просто поверь на слово.

«Значит, о реальной причине моей ссылки в глухомань никто, кроме посвященных, не знает. Иначе Василий не стал бы надеяться на помощь министра», – подумал он и увел разговор со скользкой темы в другое русло:

– Так ты поэтому позвонил? Считай, твои извинения приняты. Только вот, Васек, тебе не за что извиняться. Ты один стоял за меня горой, за что я искренне благодарен. Это мне стоило бы повиниться, ведь я уехал даже не попрощавшись.

– Считай, мы квиты. Ладно, с политесами покончили, давай к делу. У нас тут командировка вахтовым