class="p1">Кроме импровизированной мастерской Ильи в их квартирке.

Но это было явно не то, что желали слышать маститые эксперты, щепетильные работники аукционов и помешанные на произведениях топ-художников богатеи.

– Опять на барахолке купим? Думаю, один раз такое могло сработать, но вот если мы обнаружим еще один шедевр, то нами явно заинтересуется полиция…

– Но есть же люди, которые выигрывают в лотерею несколько раз подряд, причем миллионные суммы. А это примерно одно и то же.

– Есть, – подтвердила Саша, – но к ним полиция если и захаживает, то чтобы обеспечить им охрану. К нам, боюсь, наведаются по совершенно иному поводу.

– И что тогда? – спросил упавшим голосом Илья.

Саша, долго ломавшая голову и внезапно додумавшаяся до крайне элегантного хода, заявила:

– Думаю, мне придется нарядиться в «Шанель».

После новой операции, которую они оплатили сами, Саша созвонилась с мадам герцогиней.

– Как дела у моего очаровательного мальчика? Я так скучаю по нему!

Саша знала, что это так, и не хотела лишать сына общества Анны Ильиничны. Но в данный момент у нее имелся план, причем крайне криминальный и ужасно подлый, в отношении мадам герцогини.

И шато ее мужа-герцога, потомка наполеоновских войн.

Ведь если эксперт пожалует к ней в шато и, продефилировав мимо стен, увешанных работами гениальных художников, получит задание подтвердить подлинность доселе неизвестного Кандинского, то сделает он это с гораздо большей уступчивостью, чем если Саша с Ильей сами придут к нему с историей о том, что нашли картину на чердаке своего дома.

С гораздо большей.

– Я так волнуюсь за моего очаровательного мальчика! Мы даже хотим отменить поездку в США, чтобы вместо этого приехать к вам.

Саша прекрасно знала, что в сентябре герцогская черта намеревалась, как обычно, на четыре или пять недель отбыть в Нью-Йорк, чтобы погостить у кузины герцога, вдовы одного из членов клана Рокфеллеров, в ее поместье в Хэмптонс.

– Летите! – заявила Саша. – Мы приедем к вам сами.

Она запнулась. Нет, они, конечно, мерзавцы, но делают все не для своего обогащения. А ради спасения сына.

– Вы предлагали у вас пожить? Можно ли… Можно ли мы поживем у вас во время вашего пребывания в Америке?

Саша постаралась, чтобы ее просьба звучала как можно более небрежно.

Если откажет – значит, откажет.

Придется прибегать к варианту с чердаком.

Не пришлось, потому что мадам герцогиня залепетала, радуясь тому, что сможет увидеть своего очаровательного мальчика:

– О, какая гениальная идея! А то мой герцог всегда опасается, что мы вернемся, а в шато не будет ни одной картины, несмотря на сигнализацию.

Ну да, как в квартире ее дедушки.

– Как же я сама до нее не додумалась? Старею, старею. Наш верный Жорж исполнит все ваши желания…

Ну да, старый дворецкий.

– А вы его с собой не берете?

– Ах, милая моя, ну у вас забавные идеи! Кто вам будет готовить и убирать?

Ну да, парочке молодых мошенников необходим старый ветхий дворецкий.

Пусть остается – они что-нибудь придумают.

Они прибыли через три недели, когда врачи дали зеленый свет для долгих поездок. Мадам герцогиня все настаивала, чтобы они прилетели, но Саша была непреклонна: только автомобиль.

Потому что в его багажнике находился новый Кандинский – точнее, очень даже, с учетом года его создания, старый.

Почти сто лет!

Иван Ильич, увидев свою, как он окрестил ее, «бамулю», сразу воспрял к жизни. Наблюдая за тем, как старая дама и недавно прооперированный мальчик вместе веселятся, явно получая наслаждение от взаимного общения, Саша ощутила, что ее мутит.

Нет, не от страха – от отвращения к себе.

– Скажи, мы ведь сволочи?

– Еще какие – ни в сказке сказать, ни вслух произнести.

– Мы мерзавцы?

– Стопроцентные!

– Мы моральные уроды?

– В семье, как знаешь, не без урода.

– Но мы это сделаем?

– Да, мы это сделаем.

Еще до отъезда из Ниццы Саша связалась с одним из самых известных экспертов по творчеству Кандинского, заместителем директора того самого мюнхенского музея Ленбаххаус, в котором висели оба «красных пятна», немецким профессором Фолькером Дитером Хубером.

Были и другие эксперты, местные, но, даже с учетом своего безупречного французского, Саша вряд ли бы смогла перед носителями языка разыграть то, что она планировала сделать с мюнхенским экспертом, который говорил на французском, как она выведала на вилле Арсон, весьма посредственно: презентовать ему нового Кандинского.

И сделать это в роли герцогини Анны де Вальми.

То есть Анны Ильиничны, которая со своим герцогом в это время будет находиться в Нью-Йорке.

Ну не Илье же играть герцога де Вальми – с его бородой и скверным французским?

Потому требовался кто-то заслуживающий доверия, но с неродным французским языком.

Саша отправила профессору по факсу письмо, начертанное старомодным почерком (пришлось знатно потрудиться!) и на витиеватом французском.

Но не слишком витиеватом, чтобы немец понял текст.

Хотя что тут было не понять: герцогиня де Вальми приглашала герра профессора доктора Фолькера Д. Хубера к себе в расположенное в бретонской глуши шато, дабы попросить его провести искусствоведческую экспертизу полотна Василия Кандинского, обнаруженного не так давно среди экспонатов коллекции ее мужа-герцога (потомка наполеоновского маршала). Расходы по путешествию герра профессора герцогская чета, конечно же, брала на себя.

Герр профессор ответил ей в тот же день – он был готов явиться по первому зову. Зная дату отбытия подлинной герцогской четы в Нью-Йорк, Саша заказала герру профессору авиабилеты – разумеется, первым классом.

К герцогине де Вальми экономом не летают.

Прощаясь с Анной Ильиничной и ее герцогом, Саша натужно улыбалась и долго махала вслед увозившему их в аэропорт «Ягуару».

Ну да, они с Ильей сволочи, мерзавцы и моральные уроды, но разве не сделала бы сама мадам герцогиня подобного ради Ивана Ильича – что своего брата, что ее сына?

Сделала бы, и даже не это.

Заслышав сопение верного дворецкого Жоржа, Саша, чувствуя себя хозяйкой, распорядилась:

– Вы плохо выглядите!

– Мадам, я плохо выглядел уже в утробе матери.

Саша взяла его за руку.

– У вас явно скачет давление!

– Мадам, я только что поднимался по лестнице с корзиной белья.

– Жорж, вы хотите, чтобы мадам герцогиня отменила полет в Америку из-за того, что с вами что-то случилось?

Старый верный Жорж явно не хотел, и Саша вызвала обитавшего неподалеку (в двух километрах) местного врача. Тот, осмотрев Жоржа, конечно же, нашел у пожилого дворецкого массу болячек и рекомендовал немедленную госпитализацию.

– Но, мадам, я не могу, – протестовал старый дворецкий, когда Саша усаживала его