class="p1">Мое сердце онемело. Так быстро. Словно задуть спичку.

Выйдя из дома Купера с разбитым сердцем, я села на заднее сиденье такси с Дейзи и заплатила водителю, чтобы тот нарезал круги по городу почти два часа. В конце концов таксист высадил меня в Талли-Холл. Я появилась у двери Бонни с сумкой в одной руке и поводком Дейзи в другой. Она поприветствовала нас с сочувствующим выражением лица. К моему счастью, ее новая соседка почти все ночи спит не дома. Но, к сожалению, когда утром студенты начали вставать на занятия и топтаться по коридору, Дейзи принялась лаять, почуяв незнакомцев. В одно мгновение к нам нагрянул советник по общежитию и потребовал, чтобы мы освободили комнату.

Ради Бонни я сообщила ему, что мы зашли всего на несколько минут, чтобы поздороваться, хотя не уверена, что он купился на это. К полудню я с Дейзи уже сидела на заднем сиденье другого такси, обдумывая запасной план. Оказалось, что в Авалон-Бэй нет отеля, в котором разрешено проживание с домашними животными. Произошел какой-то случай на выставке собак несколько лет назад, которая пошла наперекосяк.

Так я оказываюсь в доме Стеф и Аланы. Дейзи, маленькая предательница, запрыгивает прямо на диван и на колени Стеф. Я немного колеблюсь, когда сажусь рядом со Стеф, пока Алана излагает их доводы. Они отправили около дюжины сообщений после того, как я вылетела с вечеринки. Не столько содержание, сколько настойчивость убедили меня в их искренности.

– В нашу защиту хочу сказать, – произносит Алана, стоя со скрещенными руками, – что мы не знали, какая ты классная.

Должна отдать ей должное – она прямолинейна. Даже признавая, что принимала немалое участие в создании плана мести, она не подбирает слова.

– На самом деле, – продолжает Алана, – к тому моменту, когда Купер заявил, что вы двое действительно вместе, открыть тебе правду показалось нам более подлым поступком.

– Нет, – просто говорю я. – Подлым поступком было лгать.

Ведь пока правда ранит нас, ложь – унижает. Когда стало понятно, что Престон изменял мне, я осознала, что была Той Самой Девушкой. Годами наши друзья улыбались мне в лицо, втайне жалея меня за наивность, пока я не обращала внимания на его «внеклассные занятия» – его чертов парад «Мэрилин». Мне никогда не приходило в голову, что и Купер поступит со мной так же. Или, опять же, те люди, которых я считала друзьями, выступят его сообщниками в этом обмане. Некоторые уроки приходится усваивать дважды.

Тем не менее я не держу на них зла. Во всяком случае, математика верности сложна. С самого начала они являлись друзьями Купера, а не моими. Невозможно не учитывать это в уравнении. Я имею полное право ненавидеть их обеих за участие в этом фарсе, но также я вижу, что им трудно выбрать чью-то сторону. Они должны были сказать мне правду, да. Однако именно Купер заставил их хранить тайну. Девочки прикрывали его задницу.

Если кто и заслуживает главного наказания, так это он.

– Мы чувствуем себя отстойно из-за этого, – признает Стеф. – Нельзя было так поступать.

– Ага, – соглашаюсь я.

– Нам жаль, Мак. Мне жаль. – Она неуверенно тянется к моей руке и сжимает ее. – И, если тебе нужно где-то остановиться, можешь остаться у нас, в свободной комнате, ладно? Не потому, что мы тебе обязаны, а потому, что ты классная, и я, то есть мы, – она смотрит на Алану, – считаем тебя хорошим другом.

Несмотря на неловкость, остаться здесь – самый привлекательный вариант, пока я не найду вариант получше. Кроме того, Дейзи, кажется, уже чувствует себя как дома.

– И мы не станем обсуждать Купера, если ты не захочешь, – обещает Алана. – Хотя, между прочим, он полностью разбит после случившегося. По словам Эвана, Куп сидел всю ночь на пляже, в холоде, и просто пялился на залив.

– И мне нужно его пожалеть? – спрашиваю я, вздернув бровь.

Стеф смущенно смеется.

– Ну, нет, и никто не говорит, что ты не должна злиться. Я, само собой, соглашусь с тобой, если ты захочешь сжечь его пикап.

– Весь этот план мести был детской чушью, – добавляет Алана. – Но он не притворялся, что ты ему нравишься. Ему нельзя было притворяться, что он влюбляется в тебя, так что эта часть была совершенно реальной.

– И ему жаль, – говорит Стеф. – Он знает, что облажался.

Я жду несколько секунд, но, кажется, они закончили свою слезливую речь. Хорошо. Теперь можно установить некоторые границы.

– Я понимаю, вы разрываетесь между нами, и это отстой, – говорю я девочкам. – Давайте установим домашнее правило: я постараюсь не вести себя странно всякий раз, когда кто-то упоминает его имя или жалуется на него перед вами, а вы, в свою очередь, перестанете играть в его адвокатов. По рукам?

Стеф грустно улыбается мне.

– По рукам.

Этой ночью я позволяю себе плакать в одиночестве, в темноте. Позволяю прочувствовать всю боль и гнев. Пусть они разорвут меня. А потом я избавлюсь от них, закопаю глубоко-глубоко.

Проснувшись утром, я напоминаю себе, что в моей жизни есть нечто большее, чем Купер Хартли. В течение последнего года я жаловалась на все, что мешает мне сосредоточиться на своем бизнесе. Ну, теперь меня уже ничего не останавливает. У меня полно свободного времени и более чем достаточно работы – сайты, приложения и ремонт отеля займут теперь все мои мысли. Пора стереть смазанную тушь и стать стервой.

К черту любовь.

Я построю империю.

Глава сорок третья

КУПЕР

– Эй, Куп, ты тут?

– Здесь.

Хайди находит меня в мастерской, где я прячусь последние шесть часов. Заказы на новую мебель продолжают поступать через сайт, который сделала для меня Мак. Она попросила помощника, что занимался ее приложениями, разработать его, и один из ее маркетологов также создал рекламный аккаунт для моей бизнес-страницы в «Фейсбуке». Она снова изменила мою жизнь к лучшему. Заказы поступают едва ли не быстрее, чем я успеваю их выполнять, поэтому каждую минуту, когда я не на одной из рабочих площадок Леви, торчу здесь и рву задницу, чтобы протолкнуть новое дело. Не могу сказать, что возражаю против отвлечения. Выбор небольшой: либо занять себя чем-то, либо погрязнуть в саморазрушительных страданиях.

Быстро кивнув Хайди, я беру необработанный кусок дуба от упавшего дерева и принимаюсь вырезать ножку стула. Повторяющиеся движения – длинные, плавные штрихи – это все, что удерживает меня в здравом уме в эти дни.

– Почему крыльцо похоже на похоронное бюро? – Хайди запрыгивает на мой рабочий стол.

– Это от Мак. Она продолжает присылать мои подарки обратно.

Уже две недели я пытаюсь отправить цветы, корзины. Всякие милые безделушки. Вместо этого каждый день они оказываются на моем крыльце.

Сначала я отправлял их в отель, потому что она ежедневно проверяет работу, которую Леви начал с одной из своих бригад. Но потом я поболтал со Стеф и узнал, что Мак живет с ней и Аланой. Я был уверен, что хотя бы одна из них примет доставку. Но нет.

Упертость, с которой эта девчонка отказывается от моих извинений, просто нелепа. Она даже забрала нашу собаку. Я до сих пор просыпаюсь посреди ночи: мне кажется, что я слышу лай Дейзи. Перевернувшись, я спрашиваю Мак, впустила ли она ее в дом, но затем понимаю, что ни одной из них здесь нет.

Я скучаю по своим девочкам, черт возьми. И постепенно теряю рассудок.

– Наверное, это и есть ответ на вопрос о ваших нынешних отношениях. – Хайди рисует грустную рожицу на мелкой желтой пыли. – Не зря я сказала…

– Клянусь богом, Хайди, если ты закончишь это предложение, мы больше никогда не увидимся.

– Воу, что за черт, Куп?

Я прикладываю слишком много усилий, и долото ломает древесину. Посередине ножки стула появляется огромная вмятина. Вот же дерьмо. Стамеска вылетает из руки и падает на пол где-то посреди гаража.

– Ты получила, что хотела, да, Хайди? Мак со мной не разговаривает. А сейчас что, пришла поиздеваться? Пощади меня, мать твою.

– Думаешь, я сделала это с тобой?

– Думаю, да.

– Боже, Купер, ты такой идиот. – Ее щеки становятся алыми от гнева, а затем Хайди бросает горсть опилок мне в лицо.

– Черт тебя дери! – ругаюсь я.

Опилки повсюду – во рту, в носу.

Бормоча себе под нос, я обливаю голову водой из бутылки и выплевываю крошечные кусочки дерева на бетонный пол. Я с осторожностью слежу за движениями Хайди, когда она в бешенстве начинает расхаживать по гаражу.

– Я предупреждала, что это