также считались близкими и дорогими друзьями принца Чарльза и Камиллы Паркер Боулз. Они были в числе избранных гостей Букингемского дворца в июне 1999 года - это был первый случай, когда королевская чета устроила совместное мероприятие в официальной резиденции Елизаветы II. Это был прием для американских членов Фонда принца. На следующий день избранная группа была приглашена на обед в официальную резиденцию принца Уэльского в Хайгроув, а затем вернулась в Лондон на вечеринку с напитками в честь виконта Линли, племянника королевы, занимавшегося дизайном мебели. Позже они собрались выпить пимму в Бленхеймском дворце, где родился Уинстон Черчилль.

Королевский уик-энд летом 1999 года стал последним появлением Эдмонда на светском рауте.

За несколько месяцев до смерти Эдмонд готовился произвести на свет новость иного рода. Он снова потряс мировые финансовые рынки продажей одного из своих любимых "детей".

 

За несколько недель до того, как Эдмон продал свои пакеты акций Republic банку HSBC, что стало крупнейшей бизнес-сделкой в его карьере, фотографии начали исчезать. Это были интимные семейные снимки - счастливые моменты жизни клана Сафра на бар-мицве или свадьбе любимого племянника в Сан-Паулу. Исчезли снимки сестер Сафра на пляже в Пунта-дель-Эсте, а также фотографии Моисея и Иосифа и выцветшие черно-белые снимки патриарха семьи, Якова.

Неизвестно, заметил ли Эдмон, находясь под сильным воздействием лекарств, что картины исчезли из квартиры в Монако или с виллы La Leopolda, на которую у него больше не было ни желания, ни сил. В течение нескольких месяцев, прошедших с тех пор, как он приехал в Вашингтон, чтобы получить награду от Национальной галереи искусств, и посещал королевские приемы в Лондоне, Эдмон уединился в квартире в Монако, где его обслуживала небольшая команда медсестер, которые принимали лекарства, помогали ему принимать пищу и ходить в туалет.

Судя по всему, его здоровье продолжало ухудшаться, и он становился все более изолированным от своей семьи в Бразилии. В лучшие времена Эдмонд ежедневно общался с Жозефом, Моисеем или обоими. Но весной 1999 года межконтинентальные телефонные разговоры прекратились. Сем Алмалех, управляющий банком, который работал с Эдмондом на протяжении четырех десятилетий, сказал, что Эдмонд "звонил братьям по несколько раз в день, но возникла проблема, и они разошлись" незадолго до смерти Эдмонда. В последние месяцы жизни в Монако Эдмонд общался только с несколькими доверенными сотрудниками, своими медсестрами и, конечно, Лили, которая теперь контролировала все аспекты его жизни.

Друг семьи Альберт Нассер объясняет разрыв Эдмона с братьями семейной ссорой из-за нераскрытых финансовых вопросов. Возможно, братья Сафра не могли понять, почему Эдмон решил продать свои пакеты акций Republic банку HSBC, особенно после объявления в прессе в прошлом году, в котором ясно говорилось, что Эдмон, несмотря на свою болезнь, будет тесно сотрудничать со своими младшими братьями, чтобы контролировать свои банки.

"Я понял, что Эдмонд не разговаривал с братьями в течение года до своей смерти", - вспоминает Нассер.

Жозеф, похоже, подтвердил это много лет спустя, когда заявил в суде Монако, что не видел Эдмона в течение года до его смерти, и что действительно было "несколько проблем", хотя он был уверен, что они снова встретятся. За месяц до смерти Эдмона он даже разговаривал с ним по телефону, вспоминал Жозеф.

"Он был братом - настоящим братом, а также отцом", - говорит Джозеф. "Он был главой семьи. Я обожал его и до сих пор обожаю".

Тем не менее Насеру и другим друзьям казалось странным, что между Эдмондом и его братьями произошел такой глубокий раскол. Он также не мог понять, почему Лили резко сменила самого доверенного врача Эдмонда. Эдмунд Х. Зонненблик, новаторский нью-йоркский кардиолог, был одним из врачей Эдмонда на протяжении тридцати лет, говорит Нассер, который также был пациентом Зонненблика до самой смерти кардиолога в 2007 году. Зонненблики были настолько близки к клану Сафра, что Энни Зонненблик, дочь кардиолога, до своей смерти от септицемии в 1984 году работала помощником казначея в Republic National Bank в Нью-Йорке.

"Лили прервала его работу после тридцати лет и начала присылать в Монте-Карло других врачей, чтобы они заботились об Эдмоне", - говорит Нассер. "Доктор [Зонненблик] был тем же человеком, который заботился о братьях Сафра в Сан-Паулу. Джозеф отправлял его в Сан-Паулу, когда ему нездоровилось".

По словам близких Эдмонда в то время, Лили была настолько обеспокоена состоянием Эдмонда, что постоянно обращалась к новым врачам. Весной 1999 года он настолько переборщил с лекарствами, которые каждый новый врач рекомендовал для борьбы с болезнью Паркинсона, что его начали одолевать жестокие галлюцинации. Эдмонда госпитализировали в Нью-Йорке, но когда команда юристов и бухгалтеров сообщила ему, что госпитализация приведет к налоговым проблемам, поскольку он превысит шестимесячный срок пребывания в США, Лили приняла решение отправиться на лечение через границу в Канаду. Сафры вместе со своей свитой помощников переехали в отель Four Seasons в Торонто на несколько недель, пока Эдмонд восстанавливался после сильных припадков и глубокой депрессии.

Была ли его депрессия вызвана лекарствами, которые он принимал, - судя по ежедневной карте лекарств, он принимал препараты для контроля уровня холестерина и болезни Паркинсона, - или отчуждением от братьев и предстоящей продажей банка, или всем этим вместе, сказать трудно. Но к тому времени, когда осенью он вернулся в свою квартиру в Монако, Эдмонд принимал мощный коктейль антидепрессантов, включавший ежедневные дозы ксанакса, самира, клозарила и депакота. Хотя большинство этих препаратов назначаются пациентам с болезнью Паркинсона, чтобы сдержать тревогу, связанную с этим заболеванием, врачи, которые регулярно лечат болезнь Паркинсона, были озадачены тем, почему Эдмонд принимает депакот. Известно, что этот препарат, используемый для лечения биполярного расстройства, вызывает тремор и мог свести на нет действие других лекарств, которые принимал Эдмонд. Он также мог привести к тяжелой депрессии.

Аналогично, перед смертью в 1969 году Альфредо Монтеверде принимал мощную смесь антипсихотических препаратов, включавшую карбонат лития, который используется для лечения шизофрении, а также триптизол и нардил - мощные антидепрессанты, которые нарушали его когнитивные функции.

Именно во время пребывания в Торонто Сафры познакомились с Брюсом Саттоном, местным психиатром, который помог Эдмонду пережить кризис. Саттон стал настолько важной фигурой во вселенной Сафры, что Лили прилетала с ним и его семьей на отдых в Ла-Леопольду, где он помогал Эдмонду справиться с депрессией.

Бразильская ветвь семьи Сафра предоставила мало подробностей о разрыве, произошедшем после смерти Эдмонда. Также неясно, приказал ли Эдмон убрать семейные фотографии из своего дома, или они были удалены без его ведома. Принял ли он сознательное решение прекратить общение