— Хорошо, — сказал Макнил, — займемся башней. Сванн, Гринбергер, Буске, ваша очередь. Разбомбите эту штуку к чертям собачьим.

Пока строевой командир говорил, башня снова засветилась, и на этот раз гораздо ярче.

Еще три «Дельфина» пронеслись по пурпурному небу, но выпущенные ими ракеты не достигли башни и взорвались в воздухе, словно натолкнувшись на невидимую преграду.

— Проклятье! — воскликнул Макнил. — Еще одно силовое поле.

У Веги едва не вырвался непроизвольный смех, но он вовремя сдержался.

Башня засветилась еще ярче, и казалось, от нее отделилась зеленая волна энергии. Она распространялась, подобно ряби в пруду, и двигалась прямо к Веге.

Он спрыгнул с бронетранспортера, будто это могло помочь, и словно налетел на кирпичную стену.

Вега рухнул на землю, все его тело пронзила мучительная боль, в глазах потемнело…

Рикардо увидел, что в темноте появилось что-то белое. Спустя секунду он понял, что это потолок медицинского отсека «Гурона». «Как, черт возьми, я сюда попал?»

— Вы очнулись, — произнес женский голос, доносившийся, словно из глубокой пещеры. К Веге приблизилось бледное веснушчатое лицо Шилер. — Как вы себя чувствуете, лейтенант?

Слабым голосом он ответил:

— Такое ощущение, что кто-то сверлит мне затылок, постоянно меняя сверла.

Она улыбнулась:

— Значит, все уже почти хорошо.

— Что со мной случилось?

Опустив взгляд, чтобы сделать пометки в электронном помощнике, Шилер сказала:

— Будь я проклята, если знаю. Мне ничего не сообщают.

— А как я сюда попал?

— А вот это я могу сказать. — Она отложила электронного помощника в сторону. — Макнил увидел, что солдаты, которые находились рядом с тем большим мерзким монолитом, ни на что не реагируют, и отправил других забрать вас. Среди них были и бойцы Третьей дивизии, которые нанесли по башне дополнительные удары с воздуха.

— Значит, башня уничтожена?

Шилер покачала головой:

— Нет. Но инопланетян больше нет. Как только энергетические узлы вышли из строя, вся их техника на всей Земле взорвалась. От нее даже обломков не осталось.

Вега улыбнулся:

— А я-то думал, вам ничего не говорят, док.

— А мне и не говорили. Я случайно услышала. Или, может, я обманываю. Отдохните, лейтенант, вы это заслужили.

Рикардо провалился в сон.

Очнувшись вновь, он увидел лицо Галлахер.

— Давно тебе пора было проснуться, Тошнотик.

— Не называй меня так, — автоматически произнес он. Головная боль сменилась монотонным гулом. — Сколько я так провалялся?

— Сутки. Мы вернулись в С-два. По-видимому, будет парад.

Вега нахмурился. Затем вспомнил, что ему сказала Шилер.

— Война окончена?

— Да.

— Что стало с Нод?

— Поверишь ты или нет, но те немногочисленные члены Братства, которые дали о себе знать, сдались. Я слышала, что после нашего ухода из Австралии в штаб Кватар наведалась группа нодцев и все там уничтожила, сама Кватар была убита.

Вега поморщился:

— Плохо.

— Со смертью Кейна между отдельными группировками, вероятно, начались конфликты. — Галлахер широко улыбнулась. — Нам это весьма кстати, поскольку большая часть их лучших войск находилась в К-один, и мы их уничтожили. Ну, — добавила она с явной неохотой, — мы и Третья дивизия.

— Мы должны воздать им должное? — усмехаясь, спросил Вега.

— Я уж точно не собираюсь. В любом случае, раз Кейн и Кватар мертвы, думаю, что некоторое время Нод не будет представлять никакой проблемы. — Она покачала головой. — Конечно, наш строевой командир убежден, что Кейн не погиб. Такое опять начал нести, говорю тебе.

Вега медленно повернул голову в сторону карантинного отделения.

— Что с Дишем?

Галлахер поникла:

— Умер, пока мы сражались. И мы не вывезли из К-один ни одного трупа.

Вега и не ожидал, что это сделают. Даже в Желтую зону никто не повезет труп, зараженный тибериумом, а уж в Синию тем более. Тела Бродера и других погибших останутся лежать там. Кроме того, удары с воздуха, о которых упоминала Шилер, вероятно, все уже уничтожили.

— Та последняя башня по-прежнему стоит?

— Да. Вреда от нее никакого, потому что эта штука совершенно не работает. Думаю, если война действительно окончена, ученые смогут на нее взглянуть. — Она фыркнула. — Гораздо больше толку будет, чем делать новое энергетическое оружие.

— Мы стали его лебединой песней, да?

— Да. Как я говорила той репортерше, тибериум — это просто дерьмо, из-за которого сражаются. Если его использовать, можно обжечься. Иногда буквально.

Вега снова поморщился.

— Ты ведь на самом деле не говорила «дерьмо, из-за которого сражаются», верно?

Галлахер хихикнула:

— Нет, я только сейчас об этом подумала. Может, мне стоит ее найти.

— Черт, — пробормотал Вега.

Затем он кое-что заметил. Нашивка на ее рукаве изменилась.

— Тебя повысили?

При этих словах она рассмеялась:

— Наконец-то заметил, приятель! Черт, я думала, мне придется сунуть новую нашивку тебе в лицо. И повысили не только меня, капитан. Макнил торжественно вручит тебе нашивки после того, как Шилер выпустит тебе отсюда на все четыре стороны. Все выжившие после того боя получили повышение.

Вега не мог до конца в это поверить. Он пришел в ОМВОИ всего несколько месяцев назад, в мирное время, и думал, что, отслужив положенный срок, возможно, когда-нибудь станет офицером. В тот день, когда он закончил курс основной боевой подготовки и прибыл в свое подразделение, была взорвана «Филадельфия», в мире вспыхнула новая война, и теперь вот Вега, не прослужив и года, стал капитаном.

— Слушай, Вега… — начала Галлахер.

Это привлекло его внимание. Она всегда обращалась к нему по званию или вовсе называла Тошнотиком.

Она помедлила, затем сказала:

— Я должна перед тобой извиниться. Я думала, ты просто какой-то там папенькин сынок, который не заслуживает даже просто быть в Двадцать второй дивизии и уж, конечно, не должен так быстро продвигаться по службе. Особенно после Сан-Диего, когда Диш действительно был достоин повышения. Но после всего того, через что мы прошли… — Она положила руку ему на плечо. — Ты хороший солдат, и я горжусь, что служу вместе с тобой.

Вега положил руку на запястье Галлахер и произнес: