* * *

«Окей, френды. Сегодня у меня для вас немного стихов:

Комментарии (345):

«Господи Боже!»

«Давай, девочка, мы верим в тебя!»

«Ты нашла лекарство или совместимого человека?»

«Лори, он совместим с тобой как Сейдж?! Мишель»

«Похоже, и то, и другое в одном флаконе:)»

«Мамочки, я так за тебя рада!»

«Вот видишь, нужно просто верить и ждать!»

«Надеюсь, вы предохраняетесь! Крейг» [огромный подмигивающий смайл]

* * *

Утром Вильям уехал раньше меня. В университете я не встретила ни его, ни Айви. На обеде их не было за столом. Были Ричи, Адам и подруги Айви.

Как бы я хотела, чтобы он пришел в кафе, сел один в стороне и посылал мне заговорщицкие улыбки из дальнего угла через весь зал. И они бы летели ко мне, как бабочки, и оседали на лице. А еще лучше – подошел бы ко мне и поцеловал у всех на глазах.

Но он так и не явился.

Мы договорились, что он позвонит, как только объяснится с Айви, но он не выходил на связь весь день. Вечером я все-таки набрала его номер, но он не взял трубку. Тогда я поднялась на этаж выше и разбила костяшки пальцев о дверь его квартиры, но мне так никто и не открыл.

Преисполненная предчувствия надвигающейся катастрофы, я вернулась к себе и позвонила Вибеке.

– Бекс, я бы хотела увидеть твоего брата, ты не знаешь, где его найти? – прямо спросила я, слыша стук собственного сердца громче, чем свой голос.

– Лори, привет, – пробормотала она. – Да, я знаю, где он… Но вряд ли сейчас подходящее время… Тут такое…

– Что случилось?

– Ты не слышала ничего такого в универе?

– Н-нет… Бекки! Говори!

– Айви изнасиловали прошлой ночью на какой-то вечеринке, где она была без Вильяма. И очень жестоко избили. Она в госпитале Святого Винсента. Он там же…

Я зажала рот ладонью, чувствуя, как земля резко уходит из-под ног, а я продолжаю беспомощно болтаться в пространстве, словно подвешенная на ниточках.

– Насколько все плохо?

– Очень плохо. Я была там сегодня тоже. На ней места живого нет…

– Боже… а как он?

– В шоке и ярости. Думаю, будет там ночевать…

Теперь это уже не предчувствие надвигающейся катастрофы, а сама она: грозовое небо, бегущие по нему белые вены молний, дрожащая земля, пепел, запах озона и гари.

Я еще раз набрала Вильяма – автоответчик. Набрала снова, и снова, и снова… Потом позвонила в госпиталь и спросила, можно ли мне проведать друга прямо сейчас. Услужливый голос на том конце сказал, что приемные часы с двух до девяти. У меня оставалось полчаса времени, чтобы успеть добраться до госпиталя.

Я увидела Вильяма у дверей ее палаты. Он не присел на скамью, а бродил перед дверью, не находя себе места. Я наконец нашла его, но катастрофа уже произошла: пепла насыпало по колено, а запах гари стал просто удушающим. Вильям смотрел в пол и заметил меня только тогда, когда я подошла к нему и молча обняла. Он обнял меня в ответ, но его руки не задержались на моем теле, не нырнули в волосы, и – самое страшное – он не поцеловал меня…

– Лори… я должен был позвонить, но, боюсь, потерял счет времени, – сказал он таким голосом, словно не говорил сто лет и теперь отчаянно пытался вспомнить, как это делается.

– Ничего не объясняй. Как она?

Вильям не смог ничего ответить. Его просто трясло. То ли от недосыпа, то ли от ярости, то ли от боли. То ли от всего сразу. Я положила руки ему на плечи и с мольбой заглянула в глаза:

– Вильям, скажи только одно: ведь ты не жалеешь о том, что случилось вчера? Ведь не жалеешь?

Его глаза говорили, что не жалеет. Не может жалеть. Что это просто невозможно, чтобы он жалел! Но вслух он ничего не сказал. И это молчание подбило меня, как дробь сбивает на стремительном лету дикую птицу.

– Что ж, тогда прости, что… отвлекла тебя вчера от безумно важных дел и не менее важных отношений, – саркастически улыбнулась я, роняя руки и отступая от него.

– Лори, не сейчас… Дай мне немного времени, чтобы прийти в себя. Я совру, если скажу, что жалею обо всем, что между нами произошло, но не могу отделаться от мысли, что мог все это предотвратить. Я не должен был ссориться с ней вчера. И не должен был отпускать. И тогда этого бы не случилось…

– И ничего, что тогда бы мы не обрели друг друга? – зло усмехнулась я.

– Долорес, она чуть не умерла! Чуть не умерла, пока я…

– Пока ты… Продолжай! – сказала я, уже не в силах сдерживать все то, что накопилось во мне за эти долбаные сутки.

– Пока я был не там, где должен был быть.

– Вот как… и где же ты должен был быть?

– Долорес…

– Вильям?

Он ничего не сказал, только прикрыл глаза, как будто испытывал жутчайшую головную боль.

– Позволь закончить за тебя: я должен был стеречь свою девушку, а не трахать другую, – горько рассмеялась я. – Давай называть вещи своими именами!

– Ты уверена, что сейчас подходящее время для всего этого? Ты видела ее? Давай зайдем в палату, и ты посмотришь. Ее сейчас просто невозможно узнать…

Вильям говорил глухо и хрипло, задыхаясь от переполнявшего гнева, но я не чувствовала ничего. Меня словно окунули в цемент, а потом – в раскрошенное стекло. И я застыла и теперь была камнем – не человеком.

– Нет, я не видела ее и не понимаю, почему должна смотреть! – выкрикнула я. – Вчера ночью я стала твоей девушкой! А она перестала ею быть! А значит, в том, что ты был со мной, не было никакой ошибки! Ошибка – брать на себя ответственность за то, в чем ты не виноват!

– Я виноват, Лори. Ты не знаешь ее…

– Нет! Виноват тот, кто напал на нее! И только он! А ты… а ты собираешься принести нас в жертву своему чувству вины. Прошу тебя, не делай этого!

– Ты предлагаешь пойти сейчас к ней и сказать, что я ее бросаю?

– Нет, я хочу, чтобы ты сказал мне, что не бросаешь меня!

Он отвернулся и запустил пальцы в волосы. Я видела капли пота, проступившие на рубашке вдоль его позвоночника.

– Я не могу, Лори! – наконец ответил он. – Не могу продолжать развлекаться с тобой, когда ей половину костей переломали…

– Развлекаться, значит…