class="p1">Внезапно моё внимание привлёк невысокий… я даже не знаю, как сказать: склеп, наверное. Он стоял немного в стороне, слегка выбиваясь из общей линии памятников, посреди поляны, заросшей всё той же ползучей цепкой травкой. Только на полянке она была не желтоватой, как на дорожке, а тёмно-красной. Я оглянулась на своих спутников и увидела, что они по-прежнему заняты исключительно своими делами: никто из них даже не смотрел в мою сторону.

Я помахала рукой, привлекая внимание, но в мою сторону повернулся только Фаруз, который ободряюще помахал мне в ответ и снова вернулся к беседе с Бертом. А Нэль и Бэйл вообще не обратили на мой оклик никакого внимания: один общался с ростком, а второй внимательно изучал окрестности.

Решив, что раз все так спокойны, то ничего страшного не случится, если я просто подойду и посмотрю, что это за здание, я сошла с аллейки и, иногда наклоняясь, чтобы отцепить слишком активную травинку, пошла в сторону полянки. Через несколько шагов я оглянулась, чтобы всё-таки окликнуть кого-нибудь из друзей: страшновато идти одной в незнакомом месте, но крик застрял у меня в горле.

Вокруг была абсолютно незнакомая мне местность, даже отдалённо не напоминающая заброшенное кладбище: там, где совсем недавно я видела своих спутников, расстилалось пересечённое оврагами поле. Медленно повернувшись, я обнаружила, что стою возле старых, слегка поскрипывающих под несильными порывами ветра, городских ворот. Левая створка была наполовину оторвана и висела на одной ржавой петле, а правая пока держалась, хотя и видно было — это ненадолго.

Первым желанием было опуститься в пыль и заплакать: я ещё от короля Эффриссаля не отошла, а тут новая напасть. Я ведь говорила, что не гожусь на ту роль, которая мне досталась. Выяснение отношений с господином Шуфелем — мой потолок.

Но, поняв, что даже если я проплачу здесь год, вряд ли это чем-то мне поможет, я глубоко вздохнула, ещё раз оглянулась на пустое поле в нелепой надежде увидеть там знакомые силуэты друзей, разумеется, ничего не обнаружила и шагнула в ворота.

Как ни странно, ничего не произошло, хотя я морально была готова к тому, что снова куда-нибудь попаду, что на меня нападут неведомые чудища или что я снова волшебным образом окажусь на знакомом кладбище. На последнее, впрочем, я не слишком рассчитывала. И, как оказалось, правильно делала.

Оглядевшись, на всякий случай приоткрыв немилосердно заскрипевшую дверь в караулку и предсказуемо никого там не обнаружив, я внимательно огляделась. Нужно попытаться понять, куда я попала, ведь если кто-то куда-то попадает, значит, где-то кому-то это нужно. Верно? Осталось понять, куда я попала и кому это понадобилось. Ну и, естественно, в процессе выяснения хотелось бы уцелеть.

За воротами была небольшая круглая площадь, мощёная булыжником, от которой лучами отходили улицы примерно равной ширины: как раз такие, чтобы мог проехать конный экипаж. Дома, окружавшие площадь, были достаточно солидными, двухэтажными, сделанными из камня. Немного портили вид выбитые кое-где окна и покосившиеся парадные двери, но на развалины дома явно не тянули. Просто заброшенные старые строения привычной мне по нашему миру архитектуры.

От ворот мне было видно, что немного дальше от площади каменные дома постепенно уступают место деревянным, хотя и тоже двухэтажным, но уже гораздо менее презентабельным. Увидев сбоку здание, слегка отличающееся от остальных более массивным крыльцом и наличием коновязи (ну или кого тут привязывают?), я направилась туда.

Над неплохо сохранившейся входной дверью я увидела вывеску с полустёртой надписью. Присмотревшись, с изумлением поняла, что могу прочесть написанное, хотя совсем недавно цепочки завитушек и точек ничего кроме недоумения не вызывали.

На деревянной доске были вырезаны и покрашены краской, которая когда-то была золотой, слова «Звезда Блайвиля». Судя по названию, это или трактир, или гостиница. Глубоко вздохнув, я шагнула на крыльцо.

Интересно, Блайвиль — это кто или что? Логика подсказывала, что именно так называется город, в котором я внезапно оказалась, и, аккуратно ступая, я поднялась по трём широким ступенькам.

Дверь с протяжным тоскливым скрипом отворилась, открыв моему взгляду зал, чрезвычайно похожий на трактирный: наверное, они во всех мирах и во все времена одинаковы. Непривычным было только абсолютное отсутствие посетителей: трактирная стойка, покрытая толстым слоем пыли, выглядела как-то потерянно и одиноко, как-то неправильно. В моём представлении за стойкой должен непременно стоять трактирщик: толстый, краснощёкий, с лысиной и хитрыми глазками. Отсутствие этого обязательного элемента делало картину неправдоподобной и вызывало непреодолимое желание проснуться.

Я, поднимая сапожками облачка пыли, прошла сквозь зал и зачем-то начала подниматься по обветшавшей лестнице, резные и когда-то очень красивые перила которой могли обрушиться в любой момент. На втором этаже обнаружились двери, расположенные с обеих сторон не слишком длинного коридора. Открыв одну из них, я увидела странную картину: казалось, постоялец покинул комнату внезапно. Постельное бельё превратилось в кучу полуистлевших тряпок, но всё равно было видно, что кровать не была аккуратно застелена: то, что было когда-то одеялом, было скомкано, осевшая подушка приподнята и прислонена к спинке кровати.

На небольшом круглом столе можно было при желании рассмотреть остатки обеда или ужина: там стояла запылённая, как и всё вокруг, бутылка, на тарелке лежали неопознаваемые куски чего-то засохшего и бывшего, скорее всего, раньше едой.

Как ни странно, в воздухе не чувствовалось запаха ни разложения, ни гнили — только сухой и какой-то хрупкий аромат древности и старости. Я прошла через комнату и выглянула в окно: на улице, насколько можно было рассмотреть, не было видно никого и ничего. Только припорошённые неизбежной пылью дома и камни, выбитые стёкла и полуразвалившиеся заборчики палисадников.

Я спустилась в зал, чувствуя, что паника начинает потихоньку царапать сердце своими ледяными коготками: как мне выбираться из этого странного города?

А вдруг за воротами что-нибудь изменилось? Понимая, что надежда на это совершенно нелепа, я с каким-то детским нетерпением вышла из трактира, подбежала к воротам и выглянула.

Разумеется, с той стороны старых ворот было всё то же бесконечной поле, пересечённое шрамами оврагов. Вздохнув и подавив готовые выкатиться слёзы, я пошла по улице, рассматривая дома и думая о вещах насущных: не очень понятно, на какое время я здесь застряла, значит, нужно как-то решить вопрос если уж не с едой, то хотя бы с водой. Без пищи я пару дней, если что вдруг, протяну, а вот без воды — вряд ли. И, естественно, как только я об этом