– Конечно. Об это в «Северном вестнике» писали. Я каждый номер его читаю.

– И как Лазуриил относится к тому, что вы читаете газеты из нашего грешного города?

– А он сам мне их дает, чтоб я знала, какое зло там творится. Только…

– Только что?

– Только вы правы. Там зла много, но жизнь интересная.

Взгляд девушки унесся куда-то вдаль, и на лице появилась легкая улыбка. Однако затем Маша вздохнула, грустно оглядывая монастырские стены. Покачав головой, она оглянулась на дверь за спиной.

– Послушайте, Виктор... Пойдемте со мной.

Повинуясь девушке, я вошел в монастырскую оранжерею. Маша щелкнула выключателем, и стены из толстого стекла заполнил мягкий свет. Нас окружил одуряюще пахнущий лес лекарственных растений. Цвели травы, потревоженно перелетали между ветками крупные, с кулак, жуки-грозочи.

На миг я даже замер от всей этой картины. Последний раз я видел такое буйство зелени в Рафаиловом саду, но там все было столь ухоженно и распланированно, что скорее напоминало дорогую театральную декорацию. Здесь же я впервые за долгое время видел вблизи настоящую живую природу.

– Виктор, я иногда думаю, что райский сад, наверное, должен был быть таким. – Маша улыбнулась, чисто и светло. – Я стараюсь бывать здесь почаще. Знаете, я не люблю Оболоцк. Совсем не люблю. А здесь так хорошо.

Маша провела меня вдоль рядов растений.

– Знаете… Я сегодня весь день думала о вас. И я решила, что должна вам кое-что дать. Вот, возьмите. Я сама выращивала его. Из семечки. – Она взяла горшочек с зеленым кустом, усыпанным нарядными белыми цветами. – Это мирт; говорят, его веточку Адам взял, когда его изгнали из райского сада. Чтобы она напоминала ему о нем. Возьмите. Это мой подарок. Когда вернетесь в свой дымный Город-зверь Петрополис, пусть напоминает вам о наших местах.

– Спасибо. Обязательно будет. А пока я поставлю его в спальне. Я очень люблю, как пахнет мирт.

Маша улыбнулась немного грустно.

– Берегите себя, Виктор. Берегите себя.

10001

– Итак, Мария дала вам растение, – прокомментировала Ариадна.

Она стояла в моей спальне, прямо у окна, все еще наблюдая за оранжереей, которую я недавно покинул. Свет там уже погас. – У вас не складывается ощущения, что она заинтересована в осуществлении с вами репродуктивных функций?

– Что? Господи, Ариадна, ты как ляпнешь…

– Ну и отлично. Вам ведь нельзя отвлекаться от расследования.

Ариадна подошла к горшку с миртом и с интересом его осмотрела. Чуть тронула листья. Провела рукой по цветам. Затем бронзовые пальцы сомкнулись на одной из веточек, и та с треском сломалась.

– Какая я неловкая. – Ариадна растерла белые цветы в своих пальцах. – Крайне некрасивое растение, кстати.

Загородив мирт от Ариадны, я с интересом поглядел на нее.

– Ты что, ревнуешь?

– Я? Вас? Виктор, у меня и блока-то такого нет в вычислительной машине. Тем более и так ясно, что у вас с Марией ничего не будет при всем ее желании.

– Это еще почему?

– Отец Дымогон, если так подумать, был отчасти прав. Вы же не интересуетесь женщинами. У вас до сих пор нет ни жены, ни подруги. Кстати, это ставит меня в тупик. Вам не интересны женщины? Вы их сторонитесь? За все время своей работы я даже не слышала, чтобы вы кем-то увлекались. Почему так? Или у вас, как и у Клекотова-младшего, есть иные увлечения, от которых вы получаете удовольствие? Нет? Хотя я бы уже знала. Кроме того, вы слишком загружены работой, чтобы быть маньяком. Постойте, а может быть, у вас была трагическая любовь? И вы до сих пор от нее не отошли? Вашу любимую убили? Преступники? Или революционеры? Или…

– Да не убивал никто никого. И нет у меня никакой трагической любви.

– Виктор, у вас сбился голос.

Я зло отвернулся от механизма. Ариадна терпеливо ждала, не выдавая себя и движением.

Мне не хотелось произносить ни слова. Молчать не хотелось еще больше. В конце концов, желание выговориться все же победило.

Я вновь посмотрел на машину. Прямо в синий огонь ее глаз.

– Вернее была. Но я… Да и было это уж семь лет назад. Встречались. Нравились.

– Любили друг друга?

– Я да. Она не знаю. Думаю, просто увлеклась. Может даже, от скуки. Она же княжна. А я коллежский регистратор. Необычно же. Будоражит. Человек из самого нижнего города. Она таких и не видела никогда.

– А потом?

– А потом все. Она княжна при дворце в верхнем городе, а у меня двадцать пять рублей в месяц. Как думаешь, как быстро я ей наскучил?

– Вы вряд ли можете надоесть быстро.

– Шесть месяцев повстречались и все.

– И все? Она ушла?