– А где он?

– В доме засел, на втором этаже.

Второй – еще терпимо, ствол пушки поднять можно.

– Показывай!..

Старшина спрятался за боевую рубку.

Виктор поднял люк и высунул голову – от пуль крышка люка прикроет.

Старшина скомандовал:

– Стой! Сейчас налево надо, и впереди – дом трехэтажный красного кирпича. Второе окно слева.

Старшина спрыгнул.

– Заряжай осколочным. Юрий, ты слышал?

– Не глухой, – отозвался наводчик, – второй этаж и второе окно слева.

– Стреляешь по готовности.

Самоходка повернула, остановка, и почти сразу – выстрел. Виктор видел в прибор, как внутри квартиры взорвался снаряд.

Пехота сразу поднялась в атаку. Никаких криков «ура», бежали молча, зло. Слышны лишь были короткие автоматные очереди.

– Вперед!

Самоходка пошла вперед. Пехотинцы увереннее себя чувствуют, когда бронетехника огнем поддерживает.

Через квартал – новая заминка, немцы поперек улицы баррикаду воздвигли. Разбитый грузовик, мешки с землей, куски рельсов… И в баррикаде – несколько пулеметных амбразур.

– Осколочным – огонь! Развали-ка эту мусорную кучу!

После пяти выстрелов осколочно-фугасными снарядами от баррикады мало что осталось. Самоходка двинулась вперед, сдвинув своим корпусом и протащив по мостовой грузовик и освободив широкий проход.

Немцы же, резонно полагая, что баррикада не является серьезным препятствием для танка, приготовили «сюрприз» – они поставили в конце квартала противотанковую пушку. Только пушка была из устаревших, 37-миллиметровая.

Пушка тут же выстрелила. Наводчик не промахнулся, снаряд ударил по броне и срикошетил. Однако второго шанса выстрелить Юрий, новый наводчик самоходки, немцу не дал. С первого же выстрела осколочным снарядом он снес пушку. Было видно, как раскидало по сторонам тела обслуги.

Медленно двигаться – плохо, малоподвижная самоходка – легкая добыча для противника. И маневр ограничен узкой улицей. А быстро нельзя, пехота не успеет.

Самоходка периодически делала остановки, дожидаясь пехоту. Если обнаруживали пулеметное гнездо, уничтожали.

Рядом с кирпичным забором какого-то полуразрушенного завода обнаружили дот. Сделан он был серьезно, из бетона, и потребовалось несколько выстрелов бронебойными и осколочными снарядами, пока удалось попасть в небольшую амбразуру.

Не успели двинуться дальше, как услышали – по броне стучат. У высунувшегося в люк Виктора пехотинец в изодранном обмундировании попросил:

– Товарищи, на заводской трубе снайпер сидит. Уже двоих командиров у нас убил.

– Понял.

Но сколько ни смотрели в прицел и в наблюдательные приборы Виктор с наводчиком Юрием, они никого не видели. Не ошибся ли пехотинец? Были видны железные скобы, ведущие наверх, но – никого живого.

– Шарахни по трубе, – приказал Виктор наводчику.

– По какой ее части? – уточнил Юрий.

– По верху.

Юрий навел пушку и выстрелил осколочным. Посыпалась кирпичная крошка. И вдруг, неожиданно для всех, на самом верху показался человек. Он стал быстро спускаться по скобам.

– Достань его!

Пушка выстрелила еще раз. Ранен немец был или убит, но сорвался и полетел вниз.

Хитрую огневую позицию подобрал себе снайпер. Виктор о снайперах слышал, в дивизионной многотиражке статьи читал о наших снайперах, но вот столкнулся с ним впервые.

Похоже, силы немцев истощились, поскольку до окраины города самоходчики добрались беспрепятственно. Виктор доложил по рации, что город они прошли насквозь.

– Точно? – попытался уточнить комбат.

– На окраине стою, дорогу вижу – войск на ней нет.

– Вот и стой там. Наши самоходки видишь?

– Никак нет.

Комбат отключился. Он и сам в бой пошел на Т-34, который числился за управлением САП – самоходно-артиллерийского полка. Туда же был приписан бронеавтомобиль БА-64, выполнявший функцию связной машины.

В городе слышались редкие автоматные очереди и одиночные выстрелы – это пехота «зачищала» город от уцелевших гитлеровцев.

Стоять на окраине пришлось до темноты, когда последовал приказ двигаться в полк. Приказ отдать легко, но как ехать, когда единственная фара разбита?

Механик-водитель открыл люк и ехал потихоньку. Добирались часа полтора, но обошлось без происшествий.

Однако повезло не всем. В темноте одна самоходка ухнула в овраг, по дну которого протекала небольшая речушка, скорее – ручей с топкими берегами.

Утром туда выехал танковый тягач. Прицепили трос, однако вытащить не получилось. Тягач гусеницами уже траншеи вырыл, но сцепного веса не хватало – тягач без башни легче самоходки.

На помощь послали самоходку Виктора.

Зацепили двумя тросами: один к самоходке Виктора, другой – к тягачу. И застрявшая самоходка помогает, мотор ревет, а гусеницы только грязь назад отбрасывают. Но общими усилиями, да с помощью бревен, подложенных под гусеницы, самоходку вытащили. Виктор удивлялся еще, как самоходка боком в овраг съехала и не перевернулась.

Два дня остатки полка приводили себя в порядок, отъедались, регулировали технику – в городских боях больше всего страдала ходовая часть. На твердой поверхности, вроде асфальта или булыжной мостовой, пальцы на траках изнашивались, гусеницы растягивались, провисали, того и гляди на поворотах соскочат с направляющих. На советской бронетехнике гусеницы были самым слабым местом и служили по четыреста-пятьсот километров пробега. Да только кто в бою эти километры мерил, когда танк два-три боя служил? Бывали счастливчики, по десять боев без царапин проходили, но таких было мало.

Потом совершили марш в тыл. Впереди – БА-64, за ним – танк взвода управления и четыре самоходки, фактически – одна батарея.

На переформирование остановились в селе Сопелки. До железной дороги рукой подать, но не станция, а полустанок. Но там выгружалась прибывающая техника, прибывало пополнение. Новичков распределяли по экипажам, они опробовали самоходки. Некоторые прибывшие были из госпиталей, с боевым опытом, но большинство – безусые пацаны, прошедшие краткое первоначальное обучение. И никто из них СУ-85 раньше не видел, иные стрельбы, как заряжающие, проводили впервые. На эти должности определяли людей физически крепких и малорослых, но необученных, не имевших воинских специальностей.

Виктор смотрел, как ползают по полю самоходки, как они стреляют – впечатление создалось гнетущее.

– Хлебнем мы с ними, – поделился он с комбатом.

– Типун тебе на язык! Первое формирование и в самом деле получше было, а четыре машины всего осталось… И эти оботрутся.