Виктор по рации связался с Серегиным:

– Делай, как я! Выезжаем на рельсы, иначе как по мосту другого пути нет.

Самоходка взобралась на насыпь и въехала на рельсы. Гусеницы шли по шпалам, сильно трясло, наблюдать за окружающим в приборы было невозможно, и потому Алексей сбавил ход.

Мост они проехали осторожно: если он разрушен, можно было остановиться и сдать назад.

Они успели отъехать всего метров триста, как из-за поворота, прикрытый лесом, выехал поезд. Он шел на весьма приличной скорости, и паровоз исходил дымом и паром, таща за собой крытые вагоны. Нашего поезда здесь точно быть не должно.

Виктор закричал по ТПУ:

– Алексей, съезжай с насыпи в сторону! – И сразу же по рации Серегину: – Младшой, впереди немецкий поезд! Сползай вправо и бей осколочными!

Выстрел, другой, третий! Паровоз окутался паром из пробитого котла, но эшелон по инерции шел вперед.

– Юра, осколочным по рельсам!

Такой же приказ он отдал младшому – обе самоходки вели беглый огонь.

Видимо, попали удачно. Паровоз накренился, упал с насыпи и потянул за собой вагоны. Они стали наползать друг на друга и падать. Грохот стоял такой, что в самоходке за ревом двигателя было слышно.

Через пару минут все стихло, и Виктор вытер рукавом пот со лба. А если бы поезд им на мосту встретился? И поезд, и самоходки попадали бы в воду, а вагонами их бы еще и сверху придавило. Но одновременно с пониманием этого и червячок сомнения был – правильно ли он сделал?

От вагонов проехали стороной, увидели – на боковых стенках орлы немецкие, надписи.

Въезжать на рельсы Виктор не рискнул.

Они добрались до будки путевого обходчика, и Виктор решил узнать, где они находятся. Он выбрался из самоходки и направился к будке.

Ему оставалось сделать пять шагов, когда дверь будки распахнулась, и на пороге появился немецкий солдат.

Виктор схватился за кобуру, немец – за карабин, висевший на плече. На мгновение Виктор опередил немца и выстрелил раньше.

К будке он подошел с опаской – вдруг немец был не один?

– Эй, кто внутри? Выходи с поднятыми руками!

Дверь открылась, и на пороге будки показался путеец из русских, в черной железнодорожной куртке.

– Не стреляй, господин-товарищ!

– Ты кто?

– Путевой обходчик.

– А немец?

– Приглядывал. Русских работать заставили, и к каждому приставили по немцу. Тьфу!

– Ну, этот приглядывать уже не будет. Поясни-ка, где этот пост?

– В десяти километрах туда, – путеец махнул рукой, – Кошелево.

Виктор открыл карту. Ешкин кот, да они не в ту сторону подались, им назад надо. Впереди Гомель, километров пятьдесят до него, а наши севернее наступают… Надо разворачиваться.

– Товарищ танкист! А что грохотало там?

– Поезд проходил, так мы его под откос и пустили…

– Мне так дежурному и доложить?

– Что хочешь докладывай. Думаю, на днях мы возьмем Гомель.

Путеец осмелел, зашел за будку и уставился на самоходки.

– Огромные какие! Наши?

– Уральские.

Виктор забрался на броню и нырнул в рубку.

– Разворачиваемся, идем назад, – приказал он Серегину.

Тот засмеялся в ответ:

– Опять заблудились? Жалко, что не к Берлину вышли…

– Язык прикуси!

Самоходки развернулись.

Виктор приуныл: времени они потеряли много и горючее попусту сожгли. Ох и попадет им от комбата!

На обратном пути Виктор делал остановки, сверялся с картой – особенно если встречал характерные приметы: изгиб реки, приметный холм.

В бытность его в офицерском училище топографии времени отводили мало, и теперь это выходило боком. Найти на глобусе город или страну легко, а вот на военной топографической, когда глазу зацепиться не за что, сложно. Это сейчас многие населенные пункты имеют таблички с названием, а во время войны Виктор таких не встречал ни разу.

Когда самоходки прибыли на новое место дислокации, Виктор с Серегиным отправился искать комбата. Сказать, что он был зол, было слишком мягко. Комбат был удручен и расстроен тем, что батарея потеряла в бою сгоревшими две самоходки, да еще Виктор пропал, и вторая самоходка с ним.

Он был изрядно пьян, вытащил из кобуры пистолет и размахивал им перед лицами командиров самоходок:

– Отсидеться в лесу захотели? Я вас под трибунал отдам! Нет, я вас сам пристрелю!

Виктор, всерьез побаиваясь, что комбат случайно нажмет на курок, попытался сказать слово в свое оправдание.

– Молчать! Смир-р-на! – закричал в ответ комбат.

Оба самоходчика вытянулись перед ним по стойке «смирно». Увидев это, комбат немного успокоился и сунул пистолет в кобуру.

– Докладывай, – буркнул он.

И Виктор подробно рассказал, куда они заехали и что натворили.

– Поезд под откос? – не поверил комбат. – Ты ври, да не завирайся…

– Можете проверить. А насчет грузовиков – так вот саквояж с документами…

Комбат открыл саквояж и вытащил оттуда пачку документов.

– Не пойму ни черта! Пойду в штаб, а вам пока заправляться и пополнять боезапас. От машин не отлучаться. Вернусь – решу, как вас наказать…

Когда комбат, покачиваясь, ушел, Серегин спросил:

– Как думаешь, что с нами сделают?

– Да ничего! Ни званий не лишат, ни с машин не снимут… В полку потери, кто воевать будет? Тем более что мы не отсиживались, немцам урон нанесли. Пошли к машинам!

Пока они заправлялись и загружали снаряды, стемнело. Заряжающий с котелками побежал на кухню: обед они пропустили, и есть хотелось очень, а НЗ они приговорили еще вчера – так делали все.

Уже и ужин съели, а комбата все еще не было.

Спать улеглись на самоходке.

Комбат заявился утром.

– Вас, голубчиков, в штаб полка вызывают.

– Есть!

Пока они шли в штаб, Виктор предупредил Серегина:

– Ты больше молчи, говорить буду я. Если что – я один виноват.

Серегин шел с мрачным лицом. Вот же влипли!

В штабе полка с ними разговаривал незнакомый майор. Рассказ о поезде его не интересовал, привлекли только грузовики с антеннами. Развернул карту:

– Покажите, где машины с антеннами стояли?

Виктор нашел на карте деревню и ткнул в нее пальцем.

– Сколько человек обслуги было?