Этилию, Парамона и Пози. Хотя последний уже летал со мной и пользовался левитирующей сущностью, я намучилась с ним больше всех. Почти полтора часа ушло на объяснение и закрепление теории, затем ещё час тренировок, но я своего добилась — теперь все участники нашей команды были мобильны и могли не опасаться случайной встречи с отрядами хомо. «Услышал — свалил» — эту простую истину я вдалбливала в голову каждому всё это время.

Утро мы встретили в разгромленном лагере, умылись в ручье, и я одним махом убрала все следы лагеря из реальности, убираться и собирать уцелевшее было противно, да и лень.

— Этилия, возьми в подчинение наших физиков и сделайте столовую, кухню и костёр, больше ничего восстанавливать не надо, в этом месте мы не задержимся.

— Пози, если ты не сильно устал, сделай, пожалуйста, Штирлицем расширяющийся круг с радиусом километра полтора, — попросила я «всевидящее око» нашего отряда.

Пози кивнул, а я стала создавать завтрак. Я представила говяжий фарш, добавила в него соль, чёрный перец, лук, малость кинзы и петрушки, вообразила простое бездрожжевое тесто и соединила это всё вместе правильным образом. Этилия к этому моменту разожгла костёр, я быстренько обустроила его треногой и большой кастрюлей с семью литрами растительного масла и за двадцать минут обеспечила нас всех прекрасными горячими чебуреками, каждому по три. Пози к тому времени закончил воздушную разведку, а Клавдия, по уже виденной схеме, изобразила холодное молоко, и мы приступили к трапезе, после которой я поделилась с соратниками информацией и своими выводами, наказав сейчас ни о чём не думать, будет совет.

После плотного завтрака бессонная ночь дала о себе знать, отряд зевал без остановки, поэтому чай пить не стали и легли спать на вновь созданные лежанки, дежурить оставили Стерву, а будильник я поставила на три пополудни. Во время нашего отдыха в лагере и окрестностях не случилось ничего непредвиденного, это позволило всем хорошо выспаться. После пробуждения мы дружной компанией сходили к ручью умыться, попили чай со вкусными печеньками и стали держать совет.

— Я рассказала вам всё что мы увидели и свои выводы относительно этого, теперь нам надо решить, что делать дальше. Я вижу два варианта наших действий:

первый — мы ввязываемся в войнушку, уничтожаем их разведку и зачистку (а пока мы видели только её), всячески гадим и рушим коммуникации, ждём, когда придёт разбираться кто-то поважнее и берём его в плен в качестве «языка». При выборе этого варианта можно ещё сделать крепость, и пусть они лучше сами к нам приходят, чем мы будем за ними бегать по всей пустыне.

второй — мы далеко отходим от линии зачистки, разбиваем новый постоянный лагерь и, не торопясь и вдумчиво, тихо и без драки, проводим дальнейшую разведку и сбор информации, теперь мы знаем, что и кого искать. У обоих вариантов есть плюсы и минусы, а может кто из вас предложит свой план, так что я прошу высказаться каждого по отдельности.

— А что думаешь ты сама? — самый первый оказался Пози.

— А вот это тайна великая есть, и я тебе её не раскрою, хитрый буржуин. А если серьёзно, Пози, то у командира есть не только право командовать, но и ответственность, причём, если он командир хороший, то и ответственность большая. И вот исходя из неё я считаю, что при выборе стратегии обязана сперва выслушать всех вас, а не навязывать вам своё мнение, пусть и распрекрасное.

— Тогда я за первый вариант. Они сломали мою палатку, я тоже хочу им что-нибудь сломать, — неожиданно для меня выдал миролюбивый Пози.

— Я не знаю, откуда у меня это чувство, но я, с самого нашего прихода сюда, чувствую, что у нас мало времени. Я не только за первый вариант, но и за его ускорение, надо более агрессивно искать этого «языка», — поддержала его Этилия.

— Не ожидал от себя, но я тоже за первый вариант. И объяснение у меня проще — мне надоело бездействие, — сказал Парамон.

— Я думаю, что Парамон считал наши эмоции, сам он не такой воинственный. Ещё я думала, что надо подготовиться получше — на данный момент, мы не выдаём всё, на что способны наши тела, — начала Клавдия за здравие, — но посмотрев на этих уродов вблизи я изменила своё мнение — для того, чтоб их мочить наших кондиций более чем достаточно, а учиться лучше в реальных боевых условиях, а не на манекене деревянном, — закончила она за упокой.

— Гав, — не стал отмалчиваться единорог и в этот раз. Ведь спрашивали всех, а он один из нас, так что получите и его мнение.

— Мнения услышаны, особенно порадовал Жабодав, — я кивнула ему, — выскажу и своё в завершение. Меня несказанно поразило увиденное, начну по порядку:

внешний вид нападавших — это несомненно люди, пусть ведущие себя как первобытные дикари, но факт остаётся фактом — в этом мире есть сущности, знающие о нашем мире и видевшие современных людей;

внешний вид их оружия — оно гротескно, как будто, вышло из плохого комикса или идиотского фэнтези-фильма голливудского разлива, это говорит о том, что их читал или смотрел тот, кто это оружие создал, и он искренне верит в то, что чем страшнее выглядит меч, тем он лучше, то есть это или ребёнок или взрослый дебил, недалеко от него ушедший;

постановка отряду задачи и управление им — тут всё просто — эти понятия вообще не знакомы тому, кто его послал. Мы столкнулись с чем-то на подобие «Идите вон туда и убейте там всех», при этом не учитываются ни физические данные бойцов, ни их состояние;

и последнее — тот кто создавал этих сущностей — конченный придурок, у меня нет слов, чтобы описать его ошибки при их создании, даже русский мат, в оборотах и исполнении признанного мастера Михаила Казимировича, будет слишком мягким для этого.

— Вывод из сказанного однозначный — эти хомо-вояки нам не соперники и, как выразилась Клава, «наших кондиций» для них более чем достаточно. Могу повторить вам прочитанную когда-то мудрость, суть которой полностью разделяю — «Воевать нужно лишь тогда, когда у тебя есть преимущество над противником — в любом другом случае от боевых действий лучше уклониться и создать это преимущество». Так что воевать мы можем, остаётся ответить себе на вопрос: «А нужно ли нам воевать?». Если Иван находится в плену не у этих комиксовых кукловодов — то это не наша война — наживём себе врага на пустом месте и потеряем время, которого,