Китинг нахмурился. Ну, если Фентон обидел ее, ему не жить! Пусть даже они были родственниками. Осторожно обнимая Камиллу за плечи, он заглянул ей в глаза и повторил свой вопрос:

— Дорогая, как же прошел визит?

— Ты был прав насчет лорда Фентона, — сказала, наконец, Камилла, взявшись за верхнюю пуговицу его жилета.

— В каком смысле? Насколько мне помнится, я многое о нем наговорил.

— Он вовсе не чудовище.

Китинг на мгновение прикрыл глаза.

— Это ведь хорошо, правда?

— Полагаю, что так. Мария сопровождала нас на прогулке, и ее весьма впечатлила моя откровенность — я говорила то, что думала. Видимо, никогда прежде я не решалась на такие возмутительные поступки. — Она расстегнула пуговицу жилета, и ее теплая ладонь легла на грудь Китинга.

Его охватило жгучее желание, и он прохрипел:

— Рассказывай, что именно ты ему сказала. Ну, не тяни…

Она криво усмехнулась.

— Я просто сообщила, что его душевные качества не впечатляли меня прежде и не впечатлили теперь и что я намерена произвести на свет его наследника, а затем жить так, как пожелаю. С ним же буду общаться как можно меньше.

Каждое произнесенное ею слово становилось для Китинга болезненным ударом, но нельзя было допустить, чтобы Камилла узнала об этом — ради ее же блага.

— И его не хватил удар? — спросил он, изображая беспечность.

— Разумеется, маркиз не обрадовался, но согласился. — Подняв голову, Камилла коснулась поцелуем его щеки. — Я предоставила ему и моим родителям назначить дату свадьбы — участвовать в обсуждениях мне просто не хватило духу.

— Да, понимаю… — пробормотал Китинг.

А Камилла расстегнула еще одну пуговицу, потом спросила:

— Тебе удалось разыскать леди Балтроу?

Китинг понял, что означал этот вопрос. Ведь если он не нашел Элеонору и если не осталось никакой надежды когда-нибудь увидеться с Майклом, нужны ли ему эти десять тысяч фунтов? Но что же на это ответить?.. К его стыду, ему ужасно хотелось солгать.

Судорожно сглотнув, Китинг проговорил:

— Она ждала меня здесь, когда я вернулся сюда сегодня утром. — Эти слова едва не застряли у него в горле.

Камилла вскинула голову, и ее голубые глаза распахнулись.

— Что?.. Ты виделся с ней?

Он молча кивнул.

— И что же она сказала? А Майкл с ней? Ты смог увидеться с сыном? Или…

Китинг прикрыл ей рот ладонью.

— Если ты не помолчишь хоть немного, я ничего не смогу рассказать. — Убрав ладонь, он припал губами к ее губам. Она так беспокоилась за него, хотя у нее у самой забот хватало…

Тут Камилла отстранилась и встала, оправляя юбки.

— Китинг, рассказывай.

— По-видимому, Элеонора опасалась, что я вернулся в Лондон, чтобы… взяться за старое. Впрочем, именно это я сейчас и делаю.

— Ничего подобного. Сейчас совсем другое, — заявила Камилла. — Мы с ней разные.

— Потому что я лю… Потому что ты мне нравишься больше, чем когда-либо нравилась она? В остальном же я вижу некоторое сходство, моя дорогая.

О господи, он чуть не проговорился. Едва не признался, что любит ее. А ведь это осложнило бы и без того ужасную для них обоих ситуацию…

Китинг сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Ему требовалось во что бы то ни стало сохранять спокойствие.

— Так или иначе, — продолжил он после паузы, — она сказала, что Майкла с собой не взяла, но намекнула, что могла бы позволить мне увидеться с ним, если я делом докажу, что намерен и впредь обеспечивать их обоих.

— Надеюсь, ты сообщил ей, что скоро получишь деньги.

— Да, конечно. И вот тогда-то она и сказала, что, возможно, позволит мне повидать сына.

По щеке Камиллы скатилась слезинка, и Китингу почудилось, что его сердце вот-вот разорвется в клочья. Но если это и есть любовь, лучше бы ему не знать об этом. Оказалось, что любовь, эта дьявольщина, была немыслимо мучительной, и никаких достоинств он в ней не усматривал.

— Я так рада за тебя… — проговорила Камилла, утирая глаза.

— Правда?

— Да, конечно, я рада. Ты заслужил встречу с Майклом.

— Насчет заслуг не знаю, но все равно спасибо тебе.

Какое-то время Камилла молча пристально смотрела на него, потом вдруг сказала:

— Что ж, мне пора. Я только хотела сообщить тебе, что мы с Фентоном пришли к соглашению.

Но Китинг, потянувшись к ней, снова усадил ее к себе на колени. Несмотря на все его самообладание, бывали моменты… когда сдерживаться просто не стоило. Эта женщина пленила его и поработила, и Китинг знал, что если она не достанется ему, то он зачахнет от тоски задолго до ее свадьбы.

Положив ее руку обратно на пуговицы своего наполовину расстегнутого жилета, Китинг пробормотал:

— Значит, ты уже закончила проказничать?.. — Он коснулся губами ее нежной шеи.

Камилла томно вздохнула.

— Пожалуй, еще нет. — Ее изящные пальчики расстегнули третью пуговицу, затем четвертую. — Но мне надо успеть на службу ко второму завтраку, так что не порть мне прическу.

Китинг усмехнулся.

— Постараюсь, Камми.

Целуя ее, он одновременно раздвигал ей ноги и приподнимал юбки. Пышные волны ткани окружили их, скрывая из виду тот факт, что их тела разделяла лишь натянувшаяся материя его брюк.

— Невероятно… — протянула Камилла и слегка поерзала у него на коленях.

А Китинг уже почти не сомневался: именно эта женщина и станет причиной его смерти.

— Привстань немного, — попросил он, расстегивая брюки и спуская их пониже. — Знаешь, поверх юбок ты выглядишь очень скромно… — заметил он, приподнимая ее бедра.

В следующее мгновение Китинг вонзился в нее, и Камилла, закрыв глаза, протяжно застонала. Потом медленно приподнялась — и тут же опустилась.

— Но скромницей я себя не чувствую, — задыхаясь, прошептала она и открыла глаза.

— Я тоже. Так что держись.

И он продолжал врываться в нее, поднимая и опуская ее бедра, а она, тяжело дыша, лукаво улыбалась ему и с наслаждением подскакивала на его копье, то и дело поднимавшемся ей навстречу.

— М-м… мне нравится… — пробормотала она с блаженной улыбкой.

Положив ладонь ей на затылок — он помнил, что прическу портить нельзя, — Китинг приблизил к себе ее лицо, чтобы снова поцеловать. Настоятельная потребность нарастала в нем, и от его самообладания почти ничего не оставалось. В очередной раз приподняв бедра, он со стоном излился. И в тот же миг, тоже застонав, Камилла подалась вперед и положила голову ему на плечо.