Грант вздохнул.

– Так чем все закончилось на самом деле? – Его голос звучал одновременно и встревоженно, и заинтригованно.

– Что ж, позвольте мне вас просветить.

Он чиркнул спичкой и собрался было закурить еще одну сигарету, но тут мистер Браун, подавшись вперед, щелчком пальцев выбил спичку у него из рук. Догорая на красном ковре, она оставила черную отметину, похожую на пятно от брызнувших чернил.

– Подождите минуту, – сказал мистер Браун. – Не могу доставить вам этого удовольствия: ход событий мне известен.

Инспектор Уайлд поднял брови.

– Но это невозможно. Мы сошлись на том, что улик не осталось.

– И тем не менее я кое-что обнаружил. Достаточно для неплохой гипотезы, по меньшей мере.

Во взгляде инспектора Уайлда читалось недоверие.

– Ну, валяйте.

Краснощекий старик устроился в кресле поудобнее.

– Перед вами шарф жертвы.

С этими словами мистер Браун извлек из жилетного кармана кусок сложенной квадратом запачканной белой ткани и вручил его инспектору, тот развернул его и расстелил на столе.

– Где вы его нашли?

– Выудил из верескового куста. По всей видимости, ваши коллеги его не заметили.

– И что именно он должен нам поведать?

– Как видите, на нем остался след от резинового сапога. Широкого, на мужскую ногу. Я сверил отпечаток со следами на газетном листе в доме жертвы, это не ее след. Вы, конечно, подтвердите, что в то утро на мистере Фойле были резиновые сапоги?

Инспектор Уайлд кивнул.

– Они все еще были на нем во время ареста.

– Прекрасно, – произнес мистер Браун. – В таком случае скажите, как можно было наступить на чужой шарф, проходя мимо по тропе? В ветреный день концы шарфа должны были виться в воздухе, да и в любом случае шарф не настолько длинный, чтобы волочиться по земле.

Инспектор Уайлд был весь внимание.

– Продолжайте.

– Размышляя над этим вопросом, я представил себе такую картину. Вообразите, что Гордон Фойл стоит над миссис Аллен, когда та висит на краю уступа, ее голова – как раз вровень с его ногами, и тут он нечаянно и наступает на шарф сапогом.

– Значит, вы считаете, что он виновен?

– Нет. – Мистер Браун сложил руки, соединив кончики пальцев. – Я считаю, что он не совершал преступления. Невозможно оказаться в таком положении, если вас столкнули. Она упала бы вниз головой. А вот оступившись и соскользнув вниз, она вполне могла уцепиться за край уступа. Шарф волочился к обрыву вслед за ней – так он на него и наступил. Итак, что нам осталось прояснить? Поломанный вереск. Предположим, здесь он не солгал. Увидев, как она упала, в нескольких ярдах перед ним, он ринулся сквозь кусты к обрыву. Оттуда он мог видеть, как она повисла на краю уступа, тогда он бросился обратно и по тропе обогнул то место, где она поскользнулась. Пока ничто не противоречит известным нам фактам?

Вид у инспектора Уайлда был немного озадаченный.

– Пожалуй, что нет.

– Перегнувшись через край обрыва, он видит ее под собой. Первый его порыв – конечно, спасти ее. Но тут он начинает сомневаться. Не так-то она и нужна ему живой, если подумать. Он стоит и какое-то время наблюдает за ее попытками выбраться. Ее окровавленные пальцы скользят, перестают ее слушаться и наконец разжимаются – через несколько мгновений она разбивается насмерть. Размотавшийся и соскользнувший при падении шарф ветром сносит к кустам. Скорее всего, он этого даже не замечает. – Мистер Браун поднял стакан. – Что ж, инспектор, теперь просветите меня.

Инспектор Уайлд одарил своего приятеля кислой улыбкой.

– Что тут скажешь? Кажется, многое вы просто угадали, но догадки совершенно верные. Жена хозяина яхты наблюдала ровно то, что вы сейчас описали. Гордон Фойл невиновен, в самом неприятном смысле этого слова.

– Не могу с вами не согласиться. И что же, он избежит наказания?

Инспектор кивнул.

– Скорее всего. Хотя я сомневаюсь, что дочь примет его обратно.

Мистер Браун сочувственно закивал головой, и его усталое лицо казалось марионеткой, покачивающейся на привязанных к темени ниточках.

– Бедная девушка. Сперва умирает мать, потом выясняется, что мужчина, которого она любит, все видел и не попытался ее спасти.

Он вспомнил ее слова: «Не знаю, что мне делать, если его повесят». И улыбнулся скрытой в них иронии: что ей делать, когда его не станут вешать, – вот вопрос посложнее.

– Смерть – грязное дело, иначе не бывает, – произнес инспектор Уайлд. – Но наш долг – соблюдать закон, не больше того.

Без особого воодушевления приподняв бокалы, мужчины откинулись на спинки кресел.

Грант хмыкнул.

– Очень умно. Но это ничего не доказывает. Большая часть рассказа осталась без изменений. И вас удивляет, что я не заметил разницы?

– Я только-только с вами познакомилась. Я не старалась доказать, что вы лжете, я надеялась, что мои подозрения не подтвердятся.

– Значит, вы признаете, что ваши доказательства неубедительны?

– Конечно, признаю. Но я не остановилась на этом.

Грант сломал свою ветку пополам.

– Это еще не все?

Джулия кивнула.

– Первая проверка ничего не доказывала. Но и моих сомнений она не развеяла. Я знала, что должна устроить вам еще одну – на следующем рассказе.

Грант застонал. Но не смог скрыть любопытства.

– Та мерзкая история с двумя детективам и телом в ванной?

– Да, тот самый рассказ, о котором вы нелестно отозвались. Уж простите. Тем вечером я внесла в него существенные изменения.

– Что же вы изменили?

– Напоминаю, действие рассказа происходит неподалеку от сада Колчестер-гарденс в доме, где живет Элис Кэвендиш, ее семья, горничная и кухарка. Утром рядом с этим домом появляется мужчина в синем костюме и заводит разговор с младшей сестрой Элис. В тот же день Элис принимает ванну, а кто-то приходит и топит ее.

– Затем появляются двое детективов.

– Лори и Балмер, сторонники жестких методов. Они допрашивают горничную, мать и отца, затем молодого человека по имени Ричард Паркер и, наконец, мужчину в синем костюме. У всех, кроме последнего, есть алиби. Балмер пытает его, и тот признается, а после вешается у себя в камере.

– В общем, счастливый конец.

– И тут мы узнаем, что на самом деле убийца сам Лори. Беднягу в синем костюме подставили.

– И эта развязка была придумана вами?

Джулия слегка поклонилась.

– Да.

– А как все было на самом деле?