Альфонсо Кано: Ты как-то спрашивал меня о чувстве злобы или злопамятстве у Маруланды, что-то такое, да? Так вот, Маруланда действительно ничего не забывает… Если кто-то его серьёзно подводит, то он действительно никогда этого не забудет. И ты понимаешь, что в этой борьбе такого рода вещи играют очень важную роль, и Маруланда всегда фиксирует такие случаи. Когда мы начинаем говорить о ком-то, Маруланда всегда держит в голове ошибки и проступки этого человека. Да, как я это уже говорил тебе, это можно расценивать и как недостаток, но это ещё с какой точки зрения посмотреть. Да, у него очень развито это качество, но именно оно и позволило ему дожить до сегодняшнего дня и руководить тем, что он на сегодня имеет, – нашей организацией.

Рауль Рейес: Маруланда – человек, который представляет интересы прежде всего крестьянства, поскольку он и сам по своему происхождению из этой среды, он почти всё время прожил в сельской местности, и потому он, как никто другой, хорошо понимает нужды крестьян. И именно в этой среде он пользуется большой поддержкой, его любят, очень многие хотят его увидеть, даже потрогать, но, к сожалению, очень часто ему приходится говорить с людьми так, чтобы они не догадались, что это именно он. Причём это имеет место не только с теми, кто просто поддерживает РВСК, но даже с теми, кто участвует в этой борьбе в качестве бойцов РВСК. Ведь наша организация настолько обширна, что есть люди, которые не знают его в лицо, которые до сих пор не имели возможности переговорить с ним лично, услышать его, увидеть. Это в своё время было и с нами, когда мы впервые оказались на заседании секретариата и попали в общество тех партизан, которые его уже знали. И мы набросились на них с вопросами: «Давно ли Вы в партизанах?» Они нам отвечают: «Год, два, четыре (каждый по-разному), но и у нас до сих пор не было возможности встретиться с ним». Ну а мы: «Да, хорошо бы увидеть его, поговорить с ним, даже просто поприветствовать…».

Хакобо Аренас: Другая весьма примечательная черта его характера проявляется в его отношении к тем, кто был его женщинами. Понимаете, его беда в том, что у него никогда не было такой женщины, которая бы органично его дополняла. Поэтому у него было несколько женщин, и от них у него несколько детей. Однако никто и никогда не слышал, чтобы Маруланда говорил что-то плохое о тех, с кем он жил, и он очень любит всех своих детей. Вот он приходит иногда сюда и говорит нашему казначею: «Слушай, товарищ, если у такой-то есть проблемы, то проблема отца для неё – самая сложная; посмотри, пожалуйста, нет ли у нас пары песо, для того чтобы помочь ей…». Он никогда не забывает о своих обязанностях. Это и есть истинное уважение к той женщине, которая была твоим товарищем. И когда какая-нибудь из его бывших женщин в пику ему сходится с кем-то помоложе, то Маруланда – человек очень гуманный, поскольку понимает то, что переживают другие. Всё это тоже характеризует его…

Рауль Рейес: Ну, по крайней мере то, что я видел, – это были нормальные и хорошие отношения между ним и его подругой, несмотря на то что он – человек требовательный, воин по натуре и потому несколько суров, но он очень любит свою подругу и очень нежен с ней, где-то даже балует её, но где-то она вдохновляет его. Но он очень чётко разделяет две вещи: есть его подруга и есть она же, но товарищ по партизанской организации. И именно потому, что она – его товарищ, он никогда не потерпит от неё, например, лени. Или он будет доверять ей такие вещи, значение которых она, возможно, сразу и не поймёт, но это не означает, что он позволит ей неорганизованность или невыполнение приказа… Он умеет очень хорошо выстраивать эти отношения между эмоциональной стороной дела и военной как частью партизанского движения… Он считает, что к своей подруге он должен предъявлять больше требований как к товарищу, для того чтобы она училась, для того чтобы она развивалась рядом с ним… С детьми, когда они приходят сюда, а они здесь были уже несколько раз, он очень внимателен, очень заботлив. Он беседует с ними, старается помочь им стать на ноги, найти какие-то средства к самостоятельному существованию. Но он не часто видится с ними. А дети у него разного возраста: есть уже довольно взрослые, а есть ещё маленькие…

Альфонсо Кано: Что касается так называемой подозрительности Маруланды, то это всё очень относительно, как, впрочем, и остальное, что о нём говорят. Я бы сказал так: да, Маруланда – человек в высшей степени осторожный. Говоря языком Макиавелли, он очень расчётлив. Хорошо это или плохо? Это зависит от того, как на это посмотреть. Вот однажды, когда мы шли с ним вместе с колонной в самый разгар зимы, я обратил внимание на то, что он умудрился не испачкать ни штанов, ни сапог[67]. Я спросил его о том, как ему это удаётся. И Маруланда мне ответил: «А я никогда не делаю шага, не посмотрев заранее, куда я сделаю следующий». То есть он заранее просчитывает свой маршрут. Я думаю, что и в остальном он поступает так же. Идёт ли он куда-либо, отдыхает, в каких-то других жизненных ситуациях – он очень осторожен, он умеет предвидеть многое из того, что на военном языке именуется «непредвиденными обстоятельствами». Это его обычная манера действия относительно любого дела. Это проявляется во всём: в еде, во время переговоров по радио, при пользовании фонариком, тентом, военным снаряжением, в подготовке политических мероприятий. Вот, кстати, на днях он говорил о необходимости провести встречу с маркетальцами, и Маруланда ведёт речь об этом сейчас, хотя до самой встречи ещё полгода!

Хакобо Аренас: Что касается его концепции революционной законности, то с тех пор, как наше движение разработало статут, регламент, дисциплинарный режим и нормы командования, то для него всё это стало составной частью военной доктрины. Он сам руководствуется регламентами и стремится, чтобы и все остальные тоже строго следовали им. Но это вовсе не означает, что в нашем движении отдельные индивидуумы, именно как индивидуумы, не могут иметь определённой позиции в конкретных случаях осуществления правосудия. Например, во время заседаний военно-революционного трибунала – а он участвовал по крайней мере в