Когда мы прощались, она обняла меня и дрожащими губами поблагодарила за вечер и вообще за все. После этого мне стало совсем плохо.

Я не просто дерьмо, я то, что плавает в деревенском сортире, который не чистили года два.

Мое добровольное заточение закончилось, и я вернулась к работе. Девочки встретили меня так. словно мы не виделись целую вечность, и это еще больше меня расстроило.

Но это еще не все. Теперь, когда Эдди знал о нашей «дружбе», Аманда больше не считала нужным таиться и ждать меня дома. Она стала постоянным клиентом «Лейзи Дейзи» и вечно торчала за стойкой, как фигура на носу корабля.

Больше всего на свете мне хотелось вышвырнуть ее вон, но как раз этого я не могла сделать.

Она также изо всех сил старалась перетянуть Бена на свою сторону и решила, что скорее всего добьется этого, если начнет флиртовать с ним напропалую.

Я говорила, что это вряд ли поможет ей улучшить отношения с Эдди, однако она вбила себе в голову, что, если Бен будет постоянно расписывать другу, какая она замечательная, тот решит, что действительно упускает счастье своей жизни.

К счастью. Эдди не часто появлялся у нас, к разочарованию Аманды и к моему облегчению. Я еще не пришла в себя после наших танцев в подвале, хотя и мечтала еще разок оказаться в его объятиях.

За две недели до официального открытия клуба было решено устроить пробный запуск. Нужно было убедиться, что диджейский пульт работает как надо, что трубы подключены к водопроводу, а не к бочкам с пивом и что осветительная система вызывает меньше вопросов, чем счет, выставленный строителями.

Скоро наши площади увеличатся почти вдвое, а мы и так с трудом справляемся с субботним хаосом. Так что каждая пара рук на счету… даже руки босса.

Как я могу избегать Эдди, если мы заперты в пространстве пять на тридцать футов и любое неосторожное движение угрожает столкновением? Он больше не пытался заговорить со мной. Видимо, заподозрил неладное — ведь стоило ему приблизиться, как я тут же кидалась в противоположную сторону.

Мое бедное сердце уже почти провалилось в залитые пивом кроссовки, когда в довершение всех бед в дверь влетела Аманда на своем помеле. Точнее, приковыляла на трехдюймовых каблуках, помахивая корзинкой для пикника, словно волк, нарядившийся бабушкой Красной Шапочки. Опять она принесла свой пирог. Она была на своих кулинарных курсах, причем в платье «Гуччи» и туфлях «Прада», и притащила свое произведение, больше всего напоминая сумасшедшего пасхального кролика, только без ушей, огромных зубов и пушистого хвостика.

Единственный, кого не раздражала эта привычка, был Бен, и ему приходилось объедаться за всех.

Видимо, она пыталась сразить Эдди своими кулинарными способностями. Наверное, мне нужно было сказать ей, что он не любит сладкое, но эта тема почему-то никогда не всплывала в разговоре.

— Да, Аманда, он любит хорошую еду, хорошее вино, путешествия, машины и неторопливую беседу, но знаешь что? Он не ест пироги. Да, я тоже была потрясена, когда узнала…

Однако в разряд незабываемых этот вечер попал после того, как, вернувшись на рабочее место после непродолжительного ленча в кладовке, я увидела Саймона, сидящего за стойкой. Его глаза зыркали по сторонам, словно немецкие прожектора. выслеживающие сбегающих с острова англичан… точнее, меня лично.

Это какой-то ад.

Не хватало только, чтобы полыхнуло пламя, запахло серой и посреди танцпола в клубах дыма возникла моя мамочка.

Я спряталась за пивными кранами, но Саймон все равно заметил меня и начал призывать энергичными жестами.

Нет, он просто невыносим. Меня преследует толстый, лысый, изнемогающий от любви идиот.

Не понимаю я этого. Меня трудно назвать идеальной женщиной. Да и наши любовные отношения тоже были далеки от идеала. Говоря начистоту, со мной тогда случилось временное помутнение рассудка. Почему он не оставит меня в покое?

А вот и Аманда машет мне со своего конца стойки. Ничего, если я закричу? Хорошо бы сейчас скатиться по ступенькам в подвал, и пусть меня эвакуируют из зоны военных действий дружественные парамедики.

— Не могу разговаривать, зашиваюсь! — крикнула я обоим, а потом сгребла в охапку Дот. — Дот, дорогая, помоги, меня преследуют два зомби. — Я незаметно показала на них. — Сделай одолжение. Если понадобится их обслужить, пусть к ним подойдет кто-нибудь из девочек или ты сама. По-жа-а-алуйста, очень тебя прошу, умоляю.

— Прекрасно! — скорчила мне рожу Дот. — Девица с пирогами и жертва любовной лихорадки.

Почему бы просто не позвонить в психушку, пусть пришлют за ними кого-нибудь. Будь это симпатичный парень, я бы с удовольствием выручила тебя, но этот не в моем вкусе…

— Ну, пожалуйста. Дот!.. — Я чуть не плакала. — Не могу я видеть их сегодня.

— Ничего удивительного. — Она сделала вид, что сдается. — Ладно, но ты моя должница.

— Сделаю все, что пожелаешь…

— Поговори с Эдди.

—… кроме разговоров с Эдди.

Так, что мы имеем? На одном конце стойки Аманда вздыхает по Эдди, на другом Саймон вздыхает по мне. Может, нужно их познакомить, и пусть грезят на пару. Эти двое созданы друг для друга. Оба толстые, белокурые и упрямые, между ними наверняка вспыхнет любовь. А я, фигурально выражаясь, убью сразу двух зайцев. Плохо одно: для того, чтобы представить их друг другу, придется с ними заговорить, а следовательно, признать их существование.

В довершение всех бед, хоть миссия Аманды по завоеванию Эдди и идет вразрез с ее планами, охмурение Бена проходит более чем успешно.

Сейчас она как раз болтает с ним, опершись на стойку, так что ее и без того внушительная грудь обрела просто пугающие размеры.

Бен, истинный джентльмен, старается смотреть ей только в глаза, а она знай хлещет вино бокал за бокалом и расписывает, как любит выпить бутылочку хорошего совиньона, стоит Эдди оказаться в пределах слышимости.

Очень скоро он исчез наверху, чтобы «поработать с бумагами». Но Бен реагирует на нее совершенно иначе. Он сражен наповал. Он уже поведал потрясенной Дот историю своей страсти и теперь начал нерешительно подбираться ко мне.

Наконец он припер меня в углу, пока я пыталась поменять бочонок с «Карлсбергом».

— Вы с Амандой подруги? — спросил он, без слов отнимая у меня бочонок.

— Мы знакомы, — призналась я, рассматривая ссадину на руке и сломанный ноготь.

— Ты не знаешь, она… есть у нее…

— Кто-нибудь? — решила я прийти ему на помощь.

— Да, — застенчиво улыбнулся он. — Так есть или нет?

— Вроде того.

— Что ты хочешь этим сказать?

Как я могу ответить на этот вопрос?

— Думаю, она кое-кем увлечена.

— А, понятно.